Нет. Как у Ван Со. Как у Хэ Су. Ни у кого из них нет выбора, есть только предназначение. Вот в чём трагедия.

Чжи Мон потёр лоб и поднял голову. Его взгляд упал на песочные часы, стоявшие на подоконнике и покрывшиеся слоем пыли, сквозь которую едва угадывался песок. Время в них застыло, но не переставало утекать сквозь пальцы астронома.

Пора.

Ему пора.

И Хэ Су тоже. Её время здесь, в этом мире, заканчивалось. И не зря лекарь Ким, которого недавно послал к Хэ Су окрылённый надеждой на появление дитя император, прямо сказал ей о проблемах со здоровьем. И потеря возможности ходить из-за вовремя не вылеченного колена была сущей ерундой по сравнению со слабостью сердца, что, не выдержав испытаний и страданий своей обладательницы, вот-вот должно было остановиться. У него, этого мышечного органа, которому все почему-то приписывают романтические свойства, осталась лишь одна задача. Но справится ли с ней Хэ Су, выдержит ли – это ещё вопрос.

Ладно.

Все проблемы нужно решать по мере поступления. И эту тоже.

Расслабились – и будет с вас, господин проводник. Пора возвращаться в реальность. Эксперимент с опьянением и ожидаемой целительной психотерапией с треском провалился.

Чжи Мон вздохнул, поднялся со стула и нетвёрдой походкой подошёл к нише в углу, за стеллажами. После нехитрых манипуляций со скрытыми механизмами перед ним распахнулась дверца в стене.

Он пошарил рукой в сумраке сейфа, выудил серебристый блистер, выдавил большую белую таблетку в чайник с застоявшейся водой и, подождав, когда она отбурлит, залпом выпил.

Пора поговорить с дамой Хэ.

Время вышло.

Уже спустившись на один лестничный пролёт, Чжи Мон вернулся, взял с подоконника мёртвые песочные часы и с ненавистью швырнул их об стену.

Ему не пришлось долго искать Хэ Су. Когда император бывал занят, она отправлялась в Дамивон, где учила девушек делать душистое мыло, заваривать травы и разбираться в старинных рецептах.

Встретив многозначительный взгляд астронома, Хэ Су лишь молча кивнула и последовала за ним в башню.

– Это место было наполнено жизнью, – искренне посетовал Чхве Чжи Мон, пропуская даму Хэ вперёд и стараясь ногой незаметно сдвинуть в сторону осколки песочных часов.

Пыль он так и не вытер. Но Хэ Су не видела запустения: её печальный взгляд обратился в прошлое.

– Десятый принц любил летательные аппараты, – звездочёт указал на конструкцию из бамбука и рисовой бумаги под самым потолком, и в его ушах тут же зажурчал детский смех Ван Ына, который тщетно пытался допрыгнуть до широкой лопасти крыла.

– Третий и восьмой принцы любили читать здесь книги, – он подошёл к стеллажу и смахнул широким рукавом невесть откуда взявшиеся опилки с книжной полки, возле которой перед его глазами вновь нос к носу столкнулись Ван Ё и Ван Ук, вцепившись в один и тот же томик по философии Древнего Китая.

– А это карта звёздного неба, – Чжи Мон поправил широкий лист, небрежно свисавший со стола. – Четырнадцатый принц очень любил их.

Он сказал это и лишь теперь заметил, что угол листа был неумело изрисован мечами и колчанами со стрелами. Ван Чжон, кто же ещё…

– Девятый принц всё время расспрашивал меня об алхимии, – он запнулся, покосился на даму Хэ и мысленно отругал себя за упоминание явной связи Ван Вона с ртутью и ядами.

– Бэк А, – с преувеличенным энтузиазмом продолжил он, чтобы заполнить неловкую паузу, – постоянно что-то рисовал.

Завершив круг по комнате, Чжи Мон вплотную приблизился к Хэ Су, молча слушавшей его длинное вступление.

– Но в одно мгновение всё исчезло, – в его словах прорезалась горечь, которую не было смысла больше прятать. По лицу дамы Хэ звездочёт понял: пора переходить к главному. Её этими речами не проведёшь.

– Вы всегда заботились о принцах, – кивнула она. – И любили их. Я это знаю.

– Да. Всем сердцем. Поэтому я вынужден сказать вам это, – Чхве Чжи Мон помолчал, набираясь мужества, и произнёс, будто шагнул во тьму между мирами: – Не стремитесь стать женой императора. Он никогда не отступится от трона. Отпустите его первой*.

Ну вот и сказал.

Почему же тогда ему так трудно смотреть в лицо Хэ Су, с которого вмиг схлынула вся краска вместе с печальной приветливостью?

– Но я… не хочу, – запинаясь, проговорила она. – Я многое вынесла и долго ждала в надежде однажды обрести счастье. Если бы я хотела оставить его, то давно бы это сделала.

Чжи Мон понуро разглядывал под ногами белёсый песок, в котором поблёскивало стекло. Как слёзы на глазах девушки, которую он только что сделал самой несчастной на свете. Что он мог противопоставить её страданиям, о которых прекрасно знал, и цене мимолётного счастья, которую заставлял её заплатить?

– Император не сойдёт с выбранного пути, – Хэ Су пришла в себя от первого шока, и голос её немного окреп. – Поэтому и я пойду с ним до конца.

Астроном тяжко вздохнул: иного он от неё и не ожидал.

– Вы ещё помните всё, что здесь произошло? – спросил он, прекрасно понимая, что использует запрещённый приём, жестоко вскрывая едва затянувшиеся раны на её сердце. – Все смерти, с которыми вам пришлось столкнуться лицом к лицу? Во дворце, где повсюду пахнет кровью, жизнь императора постоянно находится под угрозой. Никто не знает, что и когда может с ним произойти, – он поймал мечущийся взгляд Хэ Су и вцепился в него, усиливая давление. – Если из-за вашей непреклонности кто-то умрёт, сможете ли вы жить без чувства вины?

Тоненький всхлип Хэ Су прервал его бичующую речь, и астроном вновь опустил глаза, поневоле слыша, как зашлось больное сердце, сопротивлявшееся его жестоким словам. Но остановиться он просто не мог: на жалость сейчас не было времени.

– Я видел закат многих правителей, – продолжал он истязать Хэ Су, заставляя себя не обращать внимания ни на её слёзы, ни на участившееся дыхание, ни на руку, судорожно прижатую к груди.

Потом. Он сожрёт себя потом. А сейчас сделает то, что обязан сделать.

– Власть сидящего на троне должна быть крепка. Вы можете стать источником успокоения императора, но не в ваших силах стать ему опорой, – Чхве Чжи Мон выдержал помертвевший взгляд дамы Хэ и закончил: – Вы. Ему. Не. Подходите.

Хэ Су закрыла глаза и прерывисто дышала, пытаясь примириться со смертным приговором своим