объявить во всеуслышание о том, что ты отрекаешься от престола и передаёшь бразды правления своему преемнику – мне, Первому советнику. И приложить под соответствующим документом печать Величайшего из владык».

Что было делать растерянному бедолаге, в невежественной дерзости своей замахнувшемуся на роль правителя? Следуя наказу Первого советника, пастух созвал всех придворных, а также иностранных послов, и в назначенный час все они собрались во дворце. Явились, вернувшись с полдороги, даже те, кого пастух отослал к дальним границам царства. Все ждали слова Величайшего из владык, и чего только не написано было на лицах приглашённых – распахнутые книги не только для знатока, способного их прочитать, но даже и для любого иного, кто не силён в грамоте физиогномики! Должно быть, слухи об отречении Величайшего из владык от престола уже разнеслись по дворцу, заставив узнавших невероятную новость поневоле сорвать свои единообразные маски – личины покорности и подобострастия.

Пастух оглядел внимательно всех собравшихся и кивнул, будто подведя итог. Затем пригласил подойти к нему Первогосоветника. Тот встал, торжественный и величественный, возле пастуха: ни дать ни взять – Величайший владыка! Кто мог выглядеть достойнее! Пастух же, не произнеся ни единого слова, вынул саблю и отрубил Первому советнику голову. И тут же дворцовая стража бросилась и схватила указанных пастухом придворных. Кто-то поотчаяннее взялся было за оружие, решив пробиться к воротам, но все входы и выходы были перекрыты преданными пастуху гвардейцами.

И вот, когда улеглась суматоха, пастух в облике Величайшего из владык заговорил: «Вы видели сейчас, как хороший пастух поступает с грабителями и волками, покушающимися на его стадо! Вы видели, как хороший пастух отделяет зловредных козлищ от благонамеренных агнцев. Все ли из присутствующих уяснили урок? Ибо так я поступлю с каждым, кто посмеет иметь тайные злоумышления, плести интриги и заговоры! Так же я поступлю и с предателями, и с завоевателями – явными и всего только лелеющими мысли предать или напасть! Я затравлю их волкодавами и срублю им головы, а менее виноватых – лишу рогов и отправлю возить камни в каменоломнях! Тех же, кто сочувствовал заговорщикам, я наделю клеймом, как пастух клеймит самых шкодливых и своевольных козлов, чтобы каждый, кто будет пасти их, знал, от кого следует ожидать пакостей, и сёк их нещадно – и за дело, и впрок!» Так сказал пастух, и никто не посмел возразить или проявить недовольство.

И в тот миг, как пастух закончил речь, три дня, отмеренные магом, истекли, и души Величайшего из владык и нищего пастуха вернулись в свои тела. Пастух вдруг обнаружил себя посреди растерзанного стада, где вперемешку с животными валялись мёртвые и умирающие люди, и пёс его с окровавленной пастью ластился к хозяину и вилял хвостом. Руки и губы пастуха тоже были в крови – не зная пути домой и не помня себя от голода, царь в облике козопаса сутки питался сырым мясом, однако в помутнении своём не мог разобрать – козья это плоть или человечья… Величайший же из владык, веря и не веря своим глазам и чувствам, в тот же самый момент вдруг понял, что стоит в тронном зале с саблей в руке, а подле ног его лежит обезглавленное тело Первого советника, и кровь, стекая с лезвия, капает на парчовую туфлю Величайшего…

Придя в себя и разобравшись в том, что случилось, Величайший из владык задумался, как поступить ему с пастухом: наказать за убийство Первого советника было бы чёрной неблагодарностью, однако и наградить за подобное самоуправство – тоже виделось ему неправильным. Долго и тяжело размышлял Величайший, и вот что в конце концов сказал он пастуху: «Кто осудит тебя? Ты действовал как умел. Я на собственной шкуре познал, что жизнь твоя отнюдь не беззаботна и легка, как может показаться, и смерть всегда ходит рядом – шорох её незримых шагов и леденящее дыхание заставляет всегда быть начеку, действовать быстро и жёстко. Твой поступок был весьма груб, жесток и недальновиден, однако ты проявил незаурядное мужество, решительность и самообладание, сумев сохранить для меня трон. К тому же, говоря по чести, в произошедшем есть немалая доля моей вины. И вот что я решил. В моей власти воздать тебе великие почести, наделить богатством, одарить рабами и слугами… и всё же ты уйдёшь,каким пришёл: безвестным, нищим и одиноким – ибо неспроста каждый из нас тот, кто он есть, и у каждого своя судьба, и, как можно убедиться, не к добру брать себе чужую. Но отныне – ни гордыня, ни алчность, ни похоть никогда не овладеют тобой. Я освобождаю тебя от рабства у твоего господина, но не дарую тебе полной свободы, и, будучи Величайшим из владык, навеки останусь единственным повелителем твоим и потомков твоих. Ты невежествен, однако не глуп, у тебя имеются выдержка и здравомыслие. Теперь, в дополнение к врождённым своим качествам, ты получил волю – распорядись же этим имуществом правильно. С сегомомента твоя судьба – в твоих руках». Так сказал Величайший из владык пастуху и отпустил его восвояси…

Сошедший-с-Небес посмотрел на дадашей, бросил короткий взгляд на Гуляма.

– На том и заканчивается сказка о царе-пастухе и нищем козопасе, волею случая занявшем место Величайшего из владык.

И, ставя точку, прихлопнул ладонью по коленке.

– Фанис, ты ведь не случайно рассказал эту притчу? – спросил после наполненной шумом волн паузы Бинеш.

– Если ты усмотрел в сказке притчу, значит, верно, обнаружил заложенный в неё смысл? – вопросом на вопрос ответил Сошедший-с-Небес.

Бинеш призадумался.

– Хм-м… Смысл притчи… М-м-м… По моему мнению, он таков. Величайший из владык привык быть сильнейшим и авторитетнейшим среди людей – он даже не представлял, что может быть иначе, – однако не смог использовать свой авторитет вне привычной среды, там, где никто не знал его. Стадо, нуждавшееся в чётком и временами жёстком управлении, не признало в Величайшем своего пастуха, несмотря на внешнее сходство, и не стало подчиняться. Ко всему прочему, Величайший едва не пал жертвой заговора и мог потерять свою власть только оттого, что был безусловно уверен в ней. Конечно, пасти стадо коз значительно проще, нежели управлять махиной государства, но даже к столь малому деянию необходим такой же ответственный подход, как и к значительным свершениям. Иллюзии же, питаемые Величайшим, в итоге едва не стоили ему всего: и царства, и жизни.

– Интересные выводы…

– Это не всё, – остановил Бинеш Сошедшего-с-Небес, облизнул губы и продолжил: – Первый советник, ослеплённый жаждой власти и верой в собственное хитроумие, тоже питал иллюзию – что