встал, переводя дух, упершись руками в колени.

— В чем дело, Александр Васильевич? — резко спросил Андреев. — Вы уже здоровы, как я вижу, и готовы приступить к работе?

Саша сделал жест — сейчас, отдышусь, — и через несколько секунд, распрямившись, сказал:

— Это… — прохрипел он, тут же закашлявшись и показал на установку, — это нельзя включать.

— Почему? — холодно спросил Андреев.

— Профессор Громов… — начал Саша и тут же понял, что ошибся — начинать так нельзя было ни в коем случае, но он слишком устал, чтобы сообразить это. Делать было нечего, поэтому он все же продолжил, — если включить, будет катастрофа.

Андреев отвернулся от Саши.

— Владимир Алексеевич, — обратился он к главному инженеру, — прошу вас продолжить в соответствии с планом предварительных испытаний.

Тот, однако, не торопился подчиниться. Главный инженер смотрел на Сашу — неужели он меня послушает, мелькнула мысль у того.

— Включать нельзя, ни в коем случае, — продолжил он, глядя в глаза инженеру. Дар речи вернулся к Саше в полной мере, — если это сделать, параллельные миры попытаются слиться. Атомы вещества окажутся слишком близко друг у другу и отталкивание между ними приведет к взрыву…

Тут он осекся, потому что догадался — главный инженер смотрит не на него, а ему за спину. Саша обернулся — по дороге, огибая пустырь и тяжело переваливаясь на неровностях колеи, полз черный «Газик».

— Егор Кузьмич, это к нам, — сказал главный инженер, — может, подождем?

Андреев, не отвечая, глядел на машину — похоже, он знал, кто на ней едет.

— Всем сохранять готовность, — распорядился он и двинулся ко входу в полигон, где кончалась дорога.

Саша на негнущихся после бега по кочкам ногах двинулся туда же. Высокие гости добрались до полигона через несколько минут. Из машины, выехавшей, наконец, на ровный участок и затормозившей рядом с грузовиками, выбрались Синицын и Громов. Андреев стоял спиной к Саше, поэтому он не видел выражения его лица. Громов мельком взглянул на Сашу и слегка кивнул ему.

Генерал Синицын в сопровождении профессоров и главного инженера осмотрел установку и обратился к присутствующим с короткой речью, в которой выразил благодарность всему коллективу КБ-45, и особенно команде испытателей за дружную слаженную работу. Других выступающих на импровизированном митинге не было. Затем Синицын вместе с Громовым и Андреевым уединились в штабной палатке.

— Ну, вы даете, Александр Васильевич. — к нему подошел главный инженер. — Что это за гонка по полям и лесам была? Что случилось?

Только сейчас Саша почувствовал, как навалилась усталость. Он взглянул на часы — была половина седьмого утра.

— Сегодня эксперимента уже не будет, так? — спросил он. — Скоро ведь рабочий день начинается?

— Пожалуй, что так, — согласился главный инженер и испытующе поглядел на Сашу: — Может, объясните, в чем дело? О какой катастрофе вы говорили?

Саша кивнул на палатку:

— Они посовещаются и скажут. Извините, Владимир Алексеевич, я не могу разглашать информацию.

Зря так сказал, подумал он тут же, надо было дипломатичнее. Из палатки вышел Синицын, за ним показались остальные. Генерал что-то коротко сказал Андрееву и пожал на прощание руку. Начальник КБ-45 двинулся к своей команде, в ожидании указаний бродившей возле установок. Генерал с Громов направились к машине, и профессор сделал в сторону Саши приглашающий жест. Молодой человек не заставил просить себя дважды — оставаться здесь и объясняться с Андреевым ему совершенно не хотелось.

Через пару минут они уже ехали назад в город, сделав остановку на краю поля, чтобы забрать брошенный Сашей велосипед. Громов и Синицын молчали — то ли уже все обсудили, то ли разговор был такой, что даже не для Сашиных ушей.

Глава 60. НАСТУПЛЕНИЕ И ПОЛЕТ

Рано утром 5 августа войска под командованием генерала Говорова перешли в наступление на северо-восточном участке фронта.

Генерал основную ставку сделал на внезапность удара. Передислокация танковых частей с западного участка была произведена за одну ночь — благо дистанция переброски в тридцать-сорок километров по хорошим дорогам позволяло сделать это. Теоретически такую масштабную передислокацию могли заметить воздушные разведчики, но штаб группировки приказал соблюдать драконовские меры светомаскировки, так что обнаружить движущиеся войска с воздуха было весьма проблематично. Разведка штаба не сомневалась, что при отходе из Москвы в городе остались шпионы, однако вряд ли они могли передать информацию настолько оперативно, чтобы Вальтер Модель успел принять меры.

Первый удар наносился по румынской пехотной дивизии, занимавшей позиции за рекой Яуза и Верхнеяузскими болотами. По плану, разработанному штабом, части Кантемировской дивизии должны были сбить румынские позиции на Ярославском шоссе по направлению к городу Калининград Московской области и с ходу захватить станцию железнодорожную станцию Мытищи.

Наступление началось без артиллерийской подготовки, чтобы еще больше усилить эффект внезапности. Майор Крутов наблюдал, как быстрые тридцатьчетверки с пехотой на броне одна за другой рванули вперед, мгновенно окутавшись пылью и дымом от дизельных двигателей, и скрылись за поворотом шоссе. Вскоре раздались звуки выстрелов из танковых орудий, иногда перемежаемые глухими ответным огнем противотанковых пушек.

Тридцатьчетверки прошли; настало время тяжелых танков. Обе роты под командованием Крутова развернулись в предбоевой порядок и двинулись по Ярославскому шоссе. К середине сорок пятого все танки уже были радиофицированы, так что Крутов получал информацию напрямую от передовых наступающих частей. Пока наступление развивалось по плану и поддержка тяжелых ИС-2 и ИС-3 не требовалась. Впрочем, ситуация могла измениться в любой момент — два батальона немецких Т-4, пусть и неполных, могли оказать сопротивление в умелых руках.

— Две 88-мм пушки, справа по шоссе, метрах в пятистах после церкви, — услышал Крутов, — обходим.

— Принято, займусь, — ответил он.

Первая работа для нас, подумал он. Немецкая зенитка пробивала броню Т-34 с расстояния более, чем в километр, неудивительно, что командир атакующего эшелона принял решения обойти их. Другое дело — ИСы. Их лобовая броня была гораздо мощнее и позволяла атаковать позиции артиллеристов в лоб, не боясь потерять танк.

Впереди блеснул золотом купол церкви — вот и ориентир. Колонна проехала мимо горевшего грузовика, рядом лежали несколько убитых румынских солдат. Первые пленные сидели на обочине под охраной и ошарашенно глядели на проносившиеся с ревом тяжелые советские танки, особенно на ИС-3 — такого они еще не видели. Справа, из леса раздался выстрел — столб земли взметнулся перед передовым танком. Пристрелялись неплохо, подумал Крутов. Позиции зенитчиков располагались метрах в трехстах от дороги, и были защищены бетонными блоками. На дороге дымилась подбитая тридцатьчетверка — оставалось надеяться, что экипаж выжил.

— Первый взвод — в боевой порядок, огонь по орудиям по готовности, — скомандовал Крутов. Атаковать больше,