Неудивительно, что эти два процесса в одних и тех же ситуациях могут привести к совершенно разным выводам. Когда рассматривался проект строительства туннеля под Ла-Маншем, по прогнозам британского и французского правительств, это была удачная инвестиция, по крайней мере так полагала достаточно большая доля населения обеих стран, и в результате проект оказался политически жизнеспособным. Между тем компании, занимавшиеся паромными переправами через Ла-Манш, очевидно, думали иначе, поскольку продолжали вкладывать деньги во все более крупные паромы, что стало бы финансовым самоубийством, если бы успешность туннеля соответствовала прогнозам политических лидеров, ведь в этом случае люди бы предпочли двигаться под водой, а не пересаживаться на суда.

Только после нескольких лет строительства и длительного периода эксплуатации экономические результаты проекта стали очевидны, но к тому времени британские и французские должностные лица, ответственные за эту программу, давно сошли с политической сцены. В 2004 году The Economist писал:

Хотя в этих примерах фигурировали правительства Великобритании и Франции, аналогичные стимулы и ограничения (и аналогичные результаты) справедливы для правительств по всему миру.

Иногда короткая память голосующей публики может избавить выборных лиц от последствий лоббирования политики, которая либо провалилась, либо тихо сошла на нет. Например, в США и отдельные штаты, и федеральное правительство ввели налоги на бензин, средства от которых предназначались для строительства и обслуживания автомагистралей; но позже и те и другие направили эти деньги на прочие цели. В 2008 году Конгресс принял закон, согласно которому сотни миллиардов долларов выделялись на предотвращение краха финансовых учреждений. Тем не менее еще до конца года должностные лица Министерства финансов, ответственные за распределение этих средств, открыто признавали, что большая их часть была перенаправлена на помощь другим компаниям в других областях.

Все это не ново и свойственно не только Соединенным Штатам. Еще в 1776 году Адам Смит предупреждал, что деньги, выделенные британским правительством для выплаты государственного долга, были «очевидным и удобным средством», которое можно «неправильно использовать» для других целей.

В 1993 году при обсуждении исторического Североамериканского соглашения о свободной торговле (NAFTA) газета New York Times писала:

Постановка вопроса с использованием таких терминов приводит к основному заблуждению во многих дискуссиях о международной торговле: якобы одна страна должна «выигрывать», а другая «проигрывать». Международная торговля — это не игра с нулевой суммой. Выигрывать должны обе стороны, иначе продолжать торговлю бессмысленно. Специалистам или государственным чиновникам нет надобности определять, выигрывают ли обе стороны. Большую часть международной торговли, как и большую часть внутренней, осуществляют миллионы людей, и каждый из них может определить, стоит ли данный продукт своей цены или предпочтительнее купить его у других.

Что касается рабочих мест, то перед вступлением в силу договора о свободной торговле между Соединенными Штатами, Канадой и Мексикой звучали мрачные прогнозы, что Мексика «высосет» рабочие места из США, поскольку в ней ниже ставки заработной платы. В реальности после подписания соглашения NAFTA количество рабочих мест в США выросло, а уровень безработицы за следующие семь лет снизился с 7 до 4% — самой низкой величины за несколько десятилетий. За те же самые семь лет в Канаде безработица уменьшилась с 11 до 7%.

Почему произошедшее радикально отличалось от предсказаний? Вернемся к началу. Что происходит, когда некая отдельная страна начинает процветать? Она склонна больше покупать, потому что у нее на это есть больше денег. А что происходит, когда она больше покупает? Создается больше рабочих мест для людей, производящих дополнительные продукты и услуги.

Возьмите теперь две страны, и принцип останется таким же. Возьмите сколько угодно стран, и принцип останется прежним. Рост благосостояния обычно означает рост занятости.

Нет какого-то установленного количества рабочих мест, за которые странам приходится бороться между собой. Когда они преуспевают, то, как правило, создают больше рабочих мест. Вопрос только в том, способствует ли международная торговля такому преуспеванию.

Считалось, что после снижения торговых барьеров Мексика будет представлять основную опасность для США, ведь в Мексике зарплаты намного ниже. Действительно, за годы после принятия соглашения NAFTA число рабочих мест в Мексике увеличилось на несколько миллионов — однако одновременно на миллионы число рабочих мест выросло и в Соединенных Штатах. В обеих странах объемы международной торговли увеличились, и особенно резким был рост товаров, включенных в договор NAFTA.

Основные факты, касающиеся международной торговли, понять нетрудно. Трудно распутать все заблуждения и разобраться в профессиональном жаргоне, которые часто мешают дискуссиям. Выдающийся судья Верховного суда США Оливер Уэнделл Холмс сказал: «Нам нужно думать о вещах, а не о словах». И важнее всего это именно при обсуждении международной торговли, поскольку в этой сфере используется масса обманных эмоционально окрашенных слов, которые запутывают даже не слишком сложные понятия. Например, веками превышение экспорта над импортом именуется активным (положительным) торговым балансом (сальдо), тогда как превышение импорта над экспортом называется пассивным балансом. Когда-то было распространено мнение, что если импорт больше экспорта, то страна беднеет, ведь разницу приходится платить золотом, а потеря золота считалась потерей национального богатства. Однако еще в 1776 году в классической книге Адама Смита «Богатство народов»[111] утверждалось, что богатство страны заключается в продуктах и услугах, а не в запасах золота. Все последствия этого даже в XXI веке еще только предстоит осознать множеству людей. Если в результате международной торговли американскому народу доступно все больше продуктов и услуг, то американцы становятся богаче, а не беднее — независимо от того, дефицит у них или профицит в торговом балансе.