Со временем снижение рождаемости и увеличение продолжительности жизни уменьшили соотношение между числом людей, платящих и получающих деньги. В отличие от системы частных аннуитетов, где взносы каждого поколения создают богатство, которое впоследствии пойдет на выплату пенсий этому же поколению, государственные системы платят пенсионерам из тех денег, которые вносят работающие сейчас люди. Вот почему изменения демографического состава населения угрожают государственным пенсионным планам, а частным аннуитетам — нет. Государственные пенсионные планы позволяют нынешним политикам давать обещания, выполнять которые придется будущим правительствам. Это практически идеальные политические условия для щедрых пенсионных выплат — и для будущих финансовых кризисов, обусловленных этими щедрыми выплатами. Такие стимулы и результаты относятся не только к Соединенным Штатам. Страны Европейского союза также сталкиваются с колоссальными финансовыми обязательствами, поскольку там количество пенсионеров продолжает расти не только в абсолютном выражении, но и относительно численности работающего населения, чьи налоги расходуются на их пенсии.

Кроме того, в странах Евросоюза пенсионный возраст, как правило, ниже, чем в США. Например, в Италии работающие мужчины выходят на пенсию в среднем в возрасте 61 года, а в профессиях с тяжелыми и вредными условиями труда (шахтеры, водители автобусов и прочие) — в 57 лет. Такая щедрость обходится в 15% ВВП страны, а государственный долг Италии в 2006 году составлял 107% ВВП. Италия с запозданием повысила минимальный возраст выхода на пенсию до 59 лет. Когда Франция, Германия и другие европейские страны стали экономить на чересчур щедрой пенсионной политике, начались политические протесты, и даже скромные реформы были отложены или сокращены. При этом финансовые и политические затраты на пенсии оплачивало отнюдь не то поколение политиков, которое внедрило эти программы несколькими десятилетиями ранее.

Поскольку местные органы власти действуют в рамках примерно того же набора стимулов, что и национальные правительства, неудивительно, что сотрудники местных органов власти и контролируемых ими предприятий тоже часто получают щедрые пенсии. Работники железной дороги Лонг-Айленда в штате Нью-Йорк, управляемой компанией Metropolitan Transportation Authority, уходят на пенсию между 50 и 60 годами, причем большинство из них в дополнение к пенсии получают и пособие по нетрудоспособности, хотя во время работы многие из них по такому поводу не обращались, а сделали это только после выхода на пенсию. Например, в 2007 году, согласно New York Times, «94% работников железной дороги Лонг-Айленда, вышедших на пенсию после 50 лет, получали затем пособие по нетрудоспособности». Такие претензии на нетрудоспособность после ухода на пенсию не отражают рабочие риски, а входят в целую сеть туманных правил работы в соответствии с профсоюзными договорами, которые позволяют получать двухдневную зарплату за день работы и разрешают одному инженеру получить за год «в пять раз больше базовой зарплаты», а потом числиться инвалидом после выхода на пенсию, как писала New York Times.

В Бразилии на государственные пенсии уже уходит больше денег, чем удается собирать, при этом дефицит особенно велик у государственных служащих, состоящих в профсоюзах. Иными словами, тот надвигающийся финансовый кризис, которого боятся и который пытаются предотвратить правительства США и Европы, уже разразился в Бразилии; государственные пенсии страны названы «самыми щедрыми в мире». Журнал The Economist писал:

Учитывая, что государственные служащие в Бразилии — организованная и объединенная в профсоюзы категория, такая щедрость вполне понятна с политической точки зрения. Вопрос в том, достаточно ли хорошо избиратели в Бразилии и других странах понимают экономические последствия, чтобы избежать финансовых кризисов, к которым может привести такая необеспеченная щедрость — во имя «социального страхования». В некоторых странах люди начинают это осознавать. Например, опрос в Новой Зеландии показал, что 70% жителей страны до 45 лет считают, что не получат обещанных пенсий.

Так или иначе, во многих странах, судя по всему, приближается час расплаты за программы под названием «социальное страхование», коим они на деле никогда не были. Такие программы не только не создают богатства сами, но и снижают скорость его накопления в стране, позволяя людям выходить на пенсию во вполне трудоспособном возрасте, когда они еще вполне могут работать и создавать национальный продукт. Например, если взять возрастную группу от 55 до 64 лет, то в Японии 62% таких людей продолжают работать, в США — 60%, а в странах Евросоюза — всего 41%.

В разных странах отличается не только возраст выхода на пенсию, но и размер пенсии относительно зарплаты. В Соединенных Штатах пенсии составляют примерно 40% предпенсионного заработка, в Японии — менее 40%, в Нидерландах и Испании — около 80%, а в Греции — 96%. Несомненно, это связано с тем, когда именно люди перестают работать, а также с финансовым кризисом, поразившим некоторые страны Европейского союза в начале XXI века.

Хотя США долгое время отставали от промышленно развитых стран Европы в сфере предоставляемых или санкционированных государством выплат, в последние годы они начали стремительно повышать уровень таких пособий. Например, страховые пособия по безработице выплачивались в США 26 недель, теперь этот срок продлен до 99 недель. Расширилось применение других альтернатив работе, например пособия по нетрудоспособности в рамках программы «социального страхования».

Неудачи рынка и правительства

Несовершенства рынка (включая внешние затраты и выгоды, а также монополии и картели) привели многих людей к убеждению, что государственное вмешательство необходимо и полезно. Однако нужно сопоставить несовершенства рынка и того правительства, которое должно вмешаться. И рынки, и правительства нужно изучать в разрезе их стимулов и ограничений.

Стимулы, с которыми сталкиваются государственные предприятия, как правило, приводят к совершенно другим методам выполнения их функций по сравнению с тем, как это делается в условиях свободной рыночной экономики. Например, после национализации банков в Индии в 1969 году уровень безнадежных задолженностей достиг 20% всех непогашенных займов. Страдала и эффективность: один индийский предприниматель сообщал, что «его жене требуется полчаса, чтобы сделать вклад или снять деньги в местном отделении». Кроме того, государственное владение и контроль привели к политическому влиянию на решение о том, кому предоставлять кредиты.