Несмотря на армию талантливых советников, у Рокфеллера, как у инвестора, очень неровный послужной список. Среди его прочих триумфов он предоставил заем в шесть миллионов долларов зарождающейся «Дженерал моторз» в 1906 году – сегодня около девяноста восьми миллионов, – взяв векселя. При погашении векселей Рокфеллер предпочел оплату акциями «Дженерал моторз», которые затем предупредительно взмыли с двухсот до полутора тысяч. Он хорошо выступил как основной инвестор в «Консолидейшн Кол» и железную дорогу «Б&О». И все же Рокфеллер спотыкался и очень сильно, о чем свидетельствуют его таинственные отношения с Джорджем Гулдом. Когда Джей Гулд, который, как известно, обобрал железную дорогу «Эри», умер в конце 1892 года, оставив состояние более ста миллионов долларов, его вложения унаследовал двадцативосьмилетний транжира сын Джордж. Он казался маловероятным деловым партнером для Рокфеллера. Рокфеллер неодобрительно смотрел на частные железнодорожные вагоны, а Джордж Гулд владел целым поездом и наслаждался патрицианскими удовольствиями фехтования, охоты, яхтинга и поло. Таблоиды Нью-Йорка с удовольствием рассказывали о его отношениях с женщинами. Что бы он ни думал о волокитстве Джорджа, привлекали его «Миссури Тихоокеанская» и другие западные железные дороги, которые Гулд хотел вплести в трансконтинентальную империю. В 1902 году Рокфеллер взял гигантские доли в акциях «Миссури Тихоокеанской» и вскоре похоронил сорок миллионов долларов на этом кладбище, как и сам Джордж Гулд.

Последовали неприятности. В 1906 году, раздраженный расточительными тратами Гулда и отказом проконсультироваться с ним, Рокфеллер приказал сыну выйти из правления «Миссури Тихоокеанской». К 1909 году Рокфеллер чувствовал столь гнусное отношение со стороны Гулда, что отказался от дальнейшего сотрудничества, если его представитель не будет присутствовать в правлении. В качестве платы за спасение «Миссури Тихоокеанской», Джейкоб Шифф из «Кун, Лёб» равным образом настаивал на значительном представительстве в правлении. Когда Гулд наконец ушел с поста президента, он оставил вместо себя закадычного друга, и Гейтс заявил, что самое время завершить отношения с «безумным неудачником Гулдом»42. В 1912 году Рокфеллер передал свою долю в «Миссури Тихоокеанской» и завершил это неудачное приключение.

* * *

С конца 1890-х годов газеты публиковали сенсационные рассказы о темной клике, известной на Уолл-стрит как «Публика «Стандард Ойл». По воспоминаниям писателя Генри Клюса: «Пришел новый порядок, благодаря сильнейшему влиянию, когда-либо существовавшему на Уолл-стрит. Это влияние во многом идет из объединения «Стандард Ойл», которая ввела в своих операциях на Уолл-стрит те же тихие, неброские, но непреодолимые методы, которые всегда применяла в своих деловых предприятиях»43. Появилось общее предположение, что Джон Д. Рокфеллер управляет этими дьявольскими деяниями и намерен поглотить саму Уолл-стрит. «Говорили, что я контролирую все банки, все тресты, все страховые компании и даже все железные дороги в Соединенных Штатах, – сказал огорченно Рокфеллер одному репортеру в 1906 году. – Поверите ли вы мне, если я скажу, что не владею контрольным пакетом ни в одном банке, тресте или страховой компании?»44

Рокфеллер поигрывал акциями больше, чем признавал, но в основном оставался пассивным инвестором и относился не менее подозрительно к Уолл-стрит, чем любой доморощенный популист. Однажды, когда от него требовали совета по инвестициям, он резко ответил: «Полагаю, моим советом будет держаться подальше от Уолл-стрит»45. В 1883 году он купил место на Нью-Йоркской фондовой бирже, появился, как то требовалось, перед комиссией, затем не появлялся там следующие пятьдесят четыре года. Он гордо подчеркивал, что, пока руководил компанией, «Стандард Ойл» не присутствовала на бирже, а внимание руководителей было «направлено на управление делами, а не на спекуляции»46. Рокфеллер так и не дал публичного опровержения, но он не был частью публики «Стандард Ойл» и досадовал на действия ее трех главных представителей: Генри Х. Роджерса, Джеймса Стиллмана и своего брата Уильяма. Роджерс и Уильям платили за спекуляции чеками «Стандард Ойл», привычка, которая вызывала раздражение Джона Д.

Джон Д. всегда демонстрировал теплую дружбу к брату, но за годы их ценности радикально разошлись, по мере того как Уильям становился типичным вельможей Позолоченного века и с готовностью окунался в мир модных клубов и курортов. Уильям продал значительную часть акций «Стандард Ойл» брату и не был даже приблизительно так богат, как Джон, но все еще оставался одним из шести основных получателей по акциям «Стандард Ойл», и часто говорили, что он входит в десятку богатейших американцев. Знаток хорошей жизни, он любил коктейли, азартные игры, рысаков, охоту, рыбалку, оперу, театр и яхты. Его особняк на Пятой авеню стоял напротив белого французского шато Алвы Вандербильт, и он часто посещал ее костюмированные балы. Его коттедж, Роквуд-Холл, нагромождение башен и башенок с двумястами четырьмя комнатами и садами, выложенными Фредериком Ло Олмстедом, нависал над рекой Гудзон. У него было и крупное поместье в Адирондак на несколько тысяч акров. В 1888 году вместе с магнатами Дж. П. Морганом, Уильямом К. Вандербильтом и Сирусом Маккормиком Уильям основал «Джекил Айленд Клаб» – роскошный курорт «Ста миллионеров» – на острове у побережья Джорджии, который вскоре мог похвастаться такими дорогами, как Морган-роуд и Рокфеллер-пас. В более поздние годы Уильям променял свое баптистское воспитание на эпикурейский образ жизни. «Я раньше очень интересовался церковью, – говорил он другу в поздние годы, – но не посещал ее по много дней»47. В отличие от Джона Уильям мало давал на благотворительность и не слушал просьб Джона вложиться в Чикагский университет. В какой-то момент, убеждая Уильяма помочь построить церковь, Джон уговаривал его: «Картины хорошо, это будет лучше»48. Уильям более пристрастно, чем Джон, относился к мотивам людей, выпрашивавших его деньги.

Больше всего братья различались в операциях на фондовой бирже – настолько, что Джон оставался в стороне от предприятий, в которых был задействован Уильям. Отказываясь от инвестиции, Джон просто говорил своей финансовой команде: «Нет, это для Уильяма», – и вопрос больше не обсуждался49. Как завсегдатай Уолл-стрит, Уильям часто сидел в своей конторе в деловом центре, попыхивал сигарой и посматривал на биржевой аппарат у окна. Он был президентом «Стандард Ойл», Нью-Йорк, и одновременно директором сорока компаний, в том числе железных дорог, банков и медных шахт, а также пароходных компаний и фирм газо– и водоснабжения. Джона выводило из себя, что Уильям участвовал в размещении акций и сбивании курсов ценных бумаг и других действиях, которые он приравнивал к азартным играм и манипуляциям. Возможно, трения по этому вопросу привели к охлаждению их отношений в конце 1890-х годов. В 1897 году из списка руководителей высшего звена, претендующих на крупные увеличения зарплаты Джон опустил только имя Уильяма, вызвав протест от Флаглера:

«Я бы хотел, чтобы ты включил Уилла – с чисто деловой точки зрения. Я думаю, он стоит не меньше, чем самый молодой из «трех других», и я сомневаюсь, понимаешь ли ты, какую тень это бросит на него, если его вычеркнут. В последний день этого месяца исполнится ровно тридцать лет с тех пор, как я присоединился к тебе и Уиллу в деле. Не будем в эти поздние дни делать то, что может хотя бы выглядеть недобро. Я думаю, я знаю его чувства к тебе лучше, чем ты сам – они гораздо более благожелательны, чем ты можешь себе представить»50.