собаку съел в подобных трюках. «То был ученик средней школы, совсем молодой парень, которому не хватало ума понять, что он делает. За свое молчание он хотел денег – очень много денег». Он пригрозил Хоффману: «Я могу сделать так, что его [Джимми] посадят в тюрьму».

Джефф ответил: «Я тебя понял. Позволь мне переговорить с клиентами, и мы скоро увидимся».

Тайно от паренька, Хоффман записал их разговор на пленку. Он понимал бесполезность записи в суде, ведь в Калифорнии, в отличие от того же Нью-Йорка, обе стороны дают согласие на запись. Если бы адвокат попытался приобщить ее к делу, то совершил бы правонарушение. Тем не менее, он помахал перед лицом дилера диктофоном: «Не хочешь послушать?» Блеф удался, парня больше никто не видел.

Но этот случай замечательно характеризует общую атмосферу в Городе Ангелов. «Пиршество власти и кутежа. Каждый день какой-то сумасшедший спектакль на Сансет-стрип, в “Rainbow Grill”, “Roxy” или “Whisky”. Вместе с группой кутил Родни Бингенхаймер, а девчонки прямо-таки висли на них. Чистый гедонизм. Прежде я никогда такого не видел», – вспоминает По.

Вернувшись в Лондон, рок-герои снова стали пай-мальчиками. Немудрено, ведь на показы в кинотеатры «Warner West End» и «ABC Shaftesbury Avenue» пришли их жены и подружки. В тени зловеще затаился Джон Биндон. Вечеринка по случаю премьеры переместилась в «Floral Hall» района Ковент-Гарден, неподалеку от Королевского оперного театра. Здесь действовал строгий отсев участников: плебс довольствовался залом на первом этаже, а наверху, в отдельном помещении с окном, выходящим на переполненный зал, группа веселилась с гостями из категории VIP. Поддержать Led Zeppelin пришли Пол и Линда Маккартни, поэт и композитор Лайонел Барт, Рик Уэйкман и, непонятно почему, панк Джо Страммер, которого наверняка забавляли бесконечные атрибуты тщеславия. «Гостей разделили по статусу», – говорит Юнити Маклин, что безуспешно уговаривала группу спуститься на нижний этаж и пожать руки собравшимся с благодарностью за визит.

Фотограф, входивший в пул избранных работников прессы, поднимался по крутой лестнице, чтобы сделать несколько снимков для утренней передовицы и столкнулся с Джи. «Куда это ты собрался?» – спросил его менеджер и тут же, не дождавшись ответа, используя мощь своего огромного живота, спустил несчастного с лестницы.

Led Zeppelin совершенно забыли о том, что они – музыкальная группа, а не герои своих же нелепых киношных фантазий с экрана. Их чувство собственной важности взяло вверх над индивидуальностью, сделав их заложниками собственных ролей. Если отрезанные от поклонников The Beatles и The Who всеми силами искали новые способы сближения, то Led Zeppelin только радовались возможности избавиться от бремени славы. Деспотичная и высокомерная группа «вела войну против всех»: прессы, режиссеров, промоутеров, звукозаписывающих компаний и уж тем более преданных поклонников. Их целью стало уничтожение каждого, кто посмел бы отбросить тень на золотые статуи их эго. С армией верных помощников, прислуги, поставщиков, вышибал и охраны, они считали себя выше обычных смертных. Жизнь Led Zeppelin покоилась под огромным, пуленепробиваемым колпаком. В редкие случаи, когда им предоставлялась возможность проявить свою человечность, они опять отходили в сторону.

За это музыкальная пресса при первой же возможности приговаривала их к позорному столбу. «Этот на редкость тупой фильм насквозь пропитан пафосом. Тупой, претенциозный, перегибающий палку, самовлюбленный, эпизодически – все сразу. В результате, герои фильма, некогда грозные “Цеппелины”, предстают корпоративным, обрюзгшим электрическим чудищем», – писал Ник Кент из NME. Но особенно его задел «раздутый музыкальный репертуар, от зверской громкости до раздражающей адреналиновой подачи, доводящей кровь до кипения». «Sounds» назвали фильм «депрессивным и неловким». Восторженные дифирамбы для группы спели только верные «Melody Maker», сохраняя себе бесплатные билеты на «Starship» и свободный доступ в апартаменты музыкантов.

Джимми, как никто другой, понимал, что работа над фильмом отнимает драгоценное время и требует слишком много внимания. «Это ужасное пространство для самореализации, – сетовал он. – Так скучно! Так медленно!» Да и вообще, «это – адский, изнурительный труд».

Пожалуй, для Led Zeppelin пришло время оставить кинематограф и, не оглядываясь назад, заняться тем, что они действительно умеют. Снова играть музыку.

[2]

Тем временем Роберт окончательно оклемался и был готов вернуться в строй. Мало-помалу его ноги окрепли. Он тренировался с «Волками» – «Вулверхэмптон Уондерерс», футбольным клубом из Мидлендса, давним болельщиком которого он был, – и наедался легендарным карри от своей жены Морин. Он все еще не мог выпрямить руку, и его лодыжка дрожала, когда он переносил на нее вес всего тела. Но его голос был в безупречном состоянии.

«Планти не горел желанием возвращаться к гастролям, – говорит Бенджи Ле Февр, сопровождавший Роберта на протяжении всего периода реабилитации. – Но он знал, что люди мечтают увидеть его выступление. Они ждали Роберта Планта».

Джимми и Питер Грант уже разрабатывали план тура. И не просто тура, а грандиозного возвращения после полуторагодичного перерыва: за четыре с половиной месяца они отыграют пятьдесят один концерт и выступят перед аудиторией в 1.3 миллиона поклонников. Это будет невероятно прибыльно, но изнурительно, особенно учитывая, в каком состоянии находилась группа: вокалист хромает, гитарист и барабанщик страдают от алкогольной и героиновой зависимости, тур-менеджер слетел с катушек, и, наконец, менеджер, тот самый человек, который должен все контролировать, превратился в безумного пиротехника, смешивая в одной колбе смертельные дозы кокаина и насилия. Словом, это был идеальный рецепт катастрофы.

Время репетиций распланировали заранее. В конце ноября 1976 года Led Zeppelin заехали в «Manticore Studios», переоборудованный кинотеатр Западного Лондона, принадлежащий группе Emerson, Lake & Palmer. Для наблюдения за процессом специально пригласили звукорежиссера из Америки. На сцене кинотеатра установили оборудование, но за три месяца провели репетицию только два раза. В основном, они зависали в роскошном бутик-отеле «Blake’s» или в пабе «Golden Lion», неподалеку от площади Сент-Джеймс. «Да уж, натворили мы дел. Стоило кому-то предложить: “Может порепетируем?”, другой отвечал: “Ой, только не сегодня!”» – вспоминает Бенджи Ле Февр.

Ребята протоптали дорожку к офису «Swan Song», объясняя женам и подружкам свой простой важными делами. На самом деле, Роберт и Бонзо заглядывали туда за наличкой, а Джимми прятался от домашнего быта, приезжая инкогнито, чтобы не раздавать автографы или долги за наркотики.

«Шарлотта Мартин регулярно звонила в офис, – вспоминает Юнити Маклин. – “Джеймс у вас? Да где же он!” Мы дежурно отвечали, что “его никто не видел”, хотя он в это время праздно шатался по офису. Шарлотта сразу же садилась в машину, приезжая без предупреждения: “О! Джимми! Я только что звонила, и мне сказали, что тебя нет”».

Их отношения были долгими, но отнюдь не прочными. Наверное, более подходящим словом для обозначения их союза было бы «бремя». Как сказал один мой собеседник, Джимми и Шарлотта «проживали под одной крышей