– Сначала звоню окружному прокурору Биллу Сэмюэлсу. Потом твоей жене. Затем шефу Геллеру, а после него – капитану Горацию Кинни из дорожной полиции Техаса. Все номера – у тебя в контактах. С Болтонами мы переговорим лично.

– Говорить буду я, – вмешалась Холли. – А ты сиди тихо и береги руку.

– Очень важно, чтобы Клод и Люба подтвердили нашу историю, – сказал Ральф. – Ладно, вам пора ехать. Лучше не дожидаться пожарных, иначе вы тут застрянете очень надолго.

Холли поправила зеркала и сиденье и повернулась к Юну и Ральфу, который так и стоял у пассажирской дверцы. Про себя Ральф отметил, что вид у Холли уставший, но все-таки не изможденный. Она больше не плакала. Ее лицо было решительным, сосредоточенным.

– Нужно, чтобы история была максимально простой, – сказала она. – И чем ближе к правде, тем лучше.

– Ты уже с таким сталкивалась, – произнес Юн. – Или с чем-то подобным. Да?

– Да. И они нам поверят, даже если останется много вопросов без ответов. Вы оба знаете почему. Ральф, сирены приближаются. Нам надо ехать.

Ральф закрыл пассажирскую дверцу и отошел от машины. Он стоял посреди залитой солнцем стоянки и смотрел вслед товарищам, уезжавшим в пикапе мертвого детектива полиции Флинт-Сити. Его слегка беспокоило, что Холли придется проехать по каменистому пустырю, чтобы обогнуть заградительную цепь, но он решил, что она справится и сумеет избежать крупных выбоин, чтобы не растрясти раненую руку Юна. Эта женщина не переставала его восхищать.

Сначала он занялся телом Алека, потому что к нему было сложнее подобраться. Джип почти догорел, но от него продолжал исходить лютый жар. Лицо и руки Алека обуглились и почернели, волосы на голове сгорели полностью. Ральф схватил его за ремень джинсов и потащил по асфальту к сувенирной лавке, стараясь не думать о тянущемся за ним следе из комков спекшейся кожи и мяса. Стараясь не думать о том, что теперь Алек стал до жути похож на того обожженного человека у здания суда. Не хватает только желтой рубашки на голове, мелькнула непрошеная мысль, которая стала последней соломинкой. Ральф отпустил ремень Алека и даже сумел отойти на двадцать шагов, прежде чем его вывернуло наизнанку. Покончив с этим, он вернулся к Алеку и оттащил его в тень сувенирной лавки. Сначала – Алека, потом – Хоуи Голда.

Он немного отдохнул, отдышался и осмотрел дверь магазина, запертую на висячий замок. Дверь была хлипкой и держалась на честном слове. Ральф выбил ее со второго удара. Внутри было сумрачно и убийственно жарко. На полках обнаружилась забытая стопка сувенирных футболок с надписью «Я ИССЛЕДОВАЛ МЭРИСВИЛЛСКИЙ ПРОВАЛ». Ральф взял две футболки и отряхнул от пыли. Сирены ревели уже совсем близко. Ральф подумал, что вряд ли пожарные захотят гробить свои дорогие машины на колдобинах и ухабах; они наверняка остановятся, чтобы разрезать заградительную цепь. У него еще оставалось немного времени.

Он встал на колени и накрыл лица Алека и Хоуи. Хорошие люди, им бы еще жить и жить. И они должны были жить, еще много лет. У обоих остались семьи, которые будут по ним горевать. Единственный плюс (если тут есть хоть какие-то плюсы): их горе не станет пищей для монстра.

Он сидел рядом с ними и думал, что и эти две смерти случились отчасти по его вине. Потому что цепочка событий неизменно возвращалась к его катастрофически неразумному решению о публичном аресте Терри Мейтленда. Но даже в нынешнем состоянии полного опустошения Ральф понимал, что нельзя принимать на себя всю вину за случившееся.

Они нам поверят, сказала Холли. Вы оба знаете почему.

Да, Ральф знал почему. Люди охотно поверят даже в самую шаткую, наспех слепленную историю, потому что следы не обрываются в никуда и личинки не проникают внутрь спелой дыни с плотной, неповрежденной кожицей. Люди поверят, потому что иначе им придется признать невозможное и само их представление о реальности окажется под вопросом. И вот что забавно: людское неверие, столько лет защищавшее чужака – всю его долгую жизнь, сотканную из кровавых убийств, – теперь защитит их самих.

Нет конца у Вселенной, размышлял Ральф, сидя в тени сувенирной лавки в ожидании пожарных.

25

Холли сосредоточенно вела машину – взгляд устремлен на дорогу, спина прямая, руки лежат на руле в положении «десять часов» и «два часа» – и слушала, как Юн разговаривал по телефону. Билл Сэмюэлс пришел в ужас, когда узнал, что случилось с Хоуи Голдом и Алеком Пелли, но Юн сразу пресек все вопросы. Вопросы будут потом, и ответы – потом, когда придет время. А сейчас Сэмюэлсу необходимо заново допросить всех свидетелей по делу Мейтленда, начиная с Ивы Дождевой Воды. Пусть скажет ей прямо, что у следствия возникли серьезные сомнения по поводу личности человека, которого Ива везла от стрип-клуба на вокзал в Даброу. Точно ли она уверена, что это был Терри Мейтленд?

– Нужно так повернуть разговор, чтобы у нее появились сомнения, – сказал Юн. – Справитесь?

– Конечно, – ответил Сэмюэлс. – Все последние пять лет я только этим и занимаюсь на всевозможных судебных слушаниях. И если судить по ее показаниям, у мисс Дождевой Воды уже есть сомнения. И у других свидетелей тоже, особенно после того, как в Сети появилась видеозапись с Терри на конференции в Кэп-Сити. Полмиллиона просмотров на одном только ютьюбе. А теперь расскажите о Хоуи и Алеке.

– Не сейчас. У нас мало времени, мистер Сэмюэлс. Допросите свидетелей, начиная с мисс Дождевой Воды. И еще кое-что: наша позавчерашняя встреча в офисе мистера Голда. Это muy importante[37], так что слушайте очень внимательно.

Сэмюэлс выслушал Юна, Сэмюэлс согласился, Юн попрощался и сразу же позвонил Дженни Андерсон. С ней он говорил дольше, потому что Дженни ждала подробного объяснения, и она его заслужила. Под конец разговора она расплакалась, но, наверное, больше от облегчения. Да, это ужасно – погибли люди, и сам Юн ранен, – но с ее мужем, отцом ее сына, все хорошо. Юн объяснил Дженни, что ей надо сделать, и она сказала, что прямо сейчас этим займется.

Юн уже собрался звонить третьему человеку по списку, начальнику полицейского управления Флинт-Сити Родни Геллеру, и тут раздался пронзительный вой приближающихся сирен. Две патрульные машины дорожной полиции Техаса вихрем промчались в сторону Мэрисвиллского провала.

– Если нам повезет, – сказал Юн, – среди этих патрульных будет тот парень, который беседовал с Болтонами. Стайп. Кажется, так его звали.

– Сайп, – поправила Холли. – Оуэн Сайп. Как твоя рука?

– По-прежнему адски болит. Наверное, надо принять еще пару таблеток «Мотрина».

– Нет. Лучше не превышать дозировку, если не хочешь посадить печень. Тебе нужно сделать еще два звонка. Но сначала зайди в «Недавние вызовы» и удали два последних. Мистеру Сэмюэлсу и миссис Андерсон.

– Из тебя получился бы знатный преступник, señorita.

– Просто я осторожная. Prudente. – Она ни на секунду не отрывала взгляда от дороги. Даже от абсолютно пустой. – Сделай, как я говорю, и звони остальным.