Саудовская Аравия больше не в состоянии оказывать нам поддержку в одиночку, — вспоминал Джангерз позднее. — Он лишь мимоходом коснулся обычной темы антиарабского заговора, но подчеркнул: сионисты, равно как и коммунисты, вот-вот доведут дело до такой ситуации, когда американцам уже не удастся защитить свои интересы на Ближнем и Среднем Востоке… Необычной в этой встрече, столь отличавшейся от наших предыдущих бесед, была не столько трактовка израильско-сионистско-коммунистической проблемы, сколько обоснованное и четкое требование принять решительные меры, которые изменили бы ход событий».

Джангерз предупреждение Фейсала воспринял серьезно. Он знал, что король никогда не бросает слов на ветер, и немедленно передал руководителям ТЕКСАКО, «Мобил», ЭКССОН и СОКАЛ суть требований Фейсала. «Мы должны были сделать что-либо или, во всяком случае, доказать, что мы пытаемся», — заявил он впоследствии. Он понял слова Фейсала таким образом: «Уважение к американским интересам на Ближнем и Среднем Востоке, как и прочность позиции Саудовской Аравии в арабском мире, тают с каждым днем. Поскольку правительство Соединенных Штатов отказывает Саудовской Аравии в действенной поддержке, нам грозит изоляция среди наших арабских друзей, а Его Величество не желает с этим мириться… Вы рискуете потерять все, что имеете».

Весной и летом 1973 г. возможность какого-то военного столкновения между Египтом и Израилем витала в воздухе. Израильтяне дважды мобилизовывали свои силы, опасаясь, что египтяне вот-вот начнут войну, но потом решили, что Садат блефует.

В мае 1973 г. Камаль Адхам сказал Фрэнку Джангерзу, что Анвар Садат достаточно скоро, по его мнению, может «начать какие-то военные действия». Если он сделает это, сказал Адхам, то Саудовская Аравия не сумеет остаться в стороне. И это может оказаться смертельно опасным для американских интересов. Джангерз был уверен, что шурин короля передает мнение самого Фейсала. «Я знаю, что это означало войну, — позднее вспоминал Джангерз, — король любил подавать сигналы, сначала осторожно, а потом явно. Это предупреждение резко отличалось от прежних»[289].

Фейсал полагал, что совладельцы АРАМКО обладали достаточными весом, влиянием и связями, чтобы донести его обеспокоенность до высшего американского руководства. Он помнил, что в 1948 г. представители нефтяных компаний активно противодействовали созданию Государства Израиль и вместе с Госдепом и Министерством обороны нажимали на администрацию Трумэна, чтобы она не признавала еврейское государство, опасаясь вызвать отрицательную реакцию арабских стран, в особенности Саудовской Аравии. Их демарш не принес результата.

В июне 1967 г. АРАМКО вела себя лояльно по отношению к саудовцам и арабам в целом.

На этот раз король решил нажать на самую болезненную точку совладельцев АРАМКО — предупредить, что в случае бездействия США они могут потерять свою нефтяную концессию.

В мае 1973 г. во время своего визита в Каир Фейсал беседовал с египетским президентом с глазу на глаз в течение часа.

После этого Рашад Фараон сказал королю: «Вы приняли какое-то решение. Я могу это сказать. Очень важное и серьезное решение!»[290]

Король Фейсал не сказал ничего. Он даже не улыбнулся.

23 мая 1973 г., после визита во Францию, король Фейсал прибыл в Женеву и остановился в отеле «Интерконтинентэл», где Ямани встречался с Джангерзом и представителями ЭКСКОМа. Король уже знал о решении Садата и Асада начать войну с Израилем в ближайшие месяцы и хотел донести до руководства США всю опасность такого развития событий.

Ямани передал Джангерзу, что король хочет поговорить с ним и представителями нефтяных корпораций, на что президент АРАМКО немедленно согласился. С Фейсалом был эмир Султан — министр обороны и авиации. С Джангерзом на встречу пришли Эл Декрейн (ТЕКСАКО), С. Дж. Хедлунд (ЭКССОН), Г. С. Мозес («Мобил») и Дж. Маккуин (СОКАЛ), а также секретарь ЭКСКОМа Джо Джонстон.

В официозной истории АРАМКО содержание беседы передано примерно так: король появился из глубины мраморного зала в своем арабском одеянии. «Война приближается, — сказал Фейсал, — и, когда она начнется, я хотел бы защитить АРАМКО от неизбежной арабской ненависти».

Джангерз заметил: «Ваше Величество считает, что АРАМКО всесильна в кругах американского правительства?»

Фейсал как будто не заметил возражения и продолжал: «Только в Саудовской Аравии интересы США на Ближнем Востоке находятся в относительной безопасности. Но даже в моем королевстве все труднее удерживать волну гнева из-за поддержки американским правительством Израиля. Концессия АРАМКО будет в опасности, пока Соединенные Штаты не изменят своей ближневосточной политики. Совладельцы АРАМКО не делают ничего, и мы увидим, что они об этом пожалеют».

Фейсал сказал, что его тревожит безразличие, с которым Вашингтон отверг ясно выраженное послание, которое он сделал через Ямани. Это послание он диктовал сам слово в слово.

Король заключил встречу жесткими словами: «Немедленно нужно принимать меры, иначе все будет потеряно»[291].

А вот как Ямани передает содержание этой важнейшей встречи: «Фейсал тогда сказал им буквально следующее: передайте вашему правительству, что если оно будет бездействовать, если не приложит усилий, чтобы урегулировать ближневосточный конфликт, то американским интересам будет нанесен ощутимый урон… Король не угрожал национализацией. Он просто предупредил: не думайте, что наше терпение безгранично. Он держался очень дружественно. Он сказал: „Пожалуйста, доведите до сведения вашего правительства в Вашингтоне: мы считаем себя вашими друзьями и хотим сохранить эту дружбу. Но ситуация на Ближнем Востоке с каждым днем приближается к критической точке. Вашингтон должен предпринять такие шаги, которые позволили бы нам и дальше строить нефтяную политику на дружественной основе. В противном случае прошу не обижаться“. Он сказал только это, ничего больше. Ну конечно, только это. Или что-то в этом роде».

В любом случае логика Фейсала была абсолютно ясной.

29 маяУ.Дж. Маккуин, вице-президент АРАМКО, присутствовавший на встрече, в конфиденциальном меморандуме для руководства нефтяной компании так резюмировал смысл выступления короля: «Вы потеряете все (ясно, что над концессией нависла угроза). Мы (нефтяные компании) должны: 1. Информировать американское общественное мнение о подлинных интересах США в регионе (оно сейчас введено в заблуждение контролируемыми средствами массовой информации). 2. Информировать об этом лидеров государства — и быстро»[292].

В лоббировании стали участвовать и другие компании, которые занимались бизнесом в Саудовской Аравии.

За всем за этим внимательно следил Фейсал. 10 июля нефтяные компании получили через Ямани оценку королем их деятельности. По мнению Фейсала, был сделан «позитивный шаг», но это было в принципе только начало пути.

26 июля председатель правления СОКАЛ Отто Н. Миллер потребовал, чтобы администрация США изменила свою политику в арабском мире. Он разослал письмо с изложением своей позиции 160 тыс. держателей акций компании и 40 тыс. служащих.

2 августа Маккуин передал копию письма Ямани. 5–6 августа саудовские газеты опубликовали его на первых полосах. Произраильское лобби начало кампанию против Миллера.

9 августа Миллер должен был произносить речь