- Чего мне нужно? - За все годы, что они знакомы, Гарнер никогда не слышал таких слов от Чарли. Он начал смеяться. Затем пристально посмотрел на Чарли. - Ох, святый Боже, - прошептал он.

Он залпом проглотил выпивку и поднялся на ноги.

- Идём. Я... готов, как никогда, полагаю.

Они дошли до Белого Дома плечом к плечу. По крайней мере, Гарнер твёрже держался на ногах, чем Чарли. Он был привычен к бурбону, а Чарли до сих пор испытывал шок от смерти Джо Стила. По пути он рассказал вице-президенту, "нет, теперь он - президент" - пришлось напомнить себе самому", о произошедшем

- Ну, вот и всё, господин президент, - закончил он.

- Я и представить не мог, что этот день настанет, - произнёс Джон Нэнс Гарнер, обращаясь отчасти к себе самому, отчасти к Чарли. - Он только что отправился в вечность. Или не отправился?

- Нет. Я тоже поверить не могу. - В глазах Чарли до сих пор жгло.

Когда они вышли на тропинку, часовые у входа вытянулись в струнку.

- Господин президент! - хором произнесли они.

Значит, слух уже разошёлся.

Вошёл Гарнер. "Вошёл президент Гарнер" - подумал Чарли, идя за ним следом. Да уж, к этому придётся привыкать.

Каган, Микоян и Скрябин ожидали прямо за дверью.

Они также в один голос произнесли:

- Господин президент!

Гарнер кивнул им.

- Отведите меня к миссис Стил, будьте любезны.

- Сюда. - Каган указал направление. - Она с... ним.

Бетти Стил сидела на том самом диване, на котором умер её супруг. Места для неё и его тела хватало; он не был крупным человеком. Когда Гарнер вошёл, она начала подниматься. Он махнул рукой ей, чтобы не вставала.

- Мэм, мне жаль, что мне не хватает слов, - произнёс он. - Он был уникален, и это чистая правда.

Она указала на труп.

- Не могу поверить... Никогда не поверю, что это всё, что от него осталось. Остальное должно находиться в лучшем месте.

Она вновь принялась плакать.

- Надеюсь, вы правы, - сказал Гарнер.

Чарли тоже на это надеялся. Надежды и ожидания - это разные животные. Президент продолжил:

- Вам нет нужды уходить прямо сейчас. Какое-то время я могу спать в одной из гостевых спален. Придётся потратить какое-то время, чтобы войти в курс дел, но, думаю, я справлюсь.

- Мы сделаем всё, чтобы помочь вам, сэр, - проговорил Микоян.

- О, готов спорить, что сделаете.

Глаза Гарнера были серыми, холодными и жестокими. Должно быть, они откололись от какого-нибудь древнего айсберга. Он выдержал паузу, чтобы закурить сигарету.

- Сначала главное. Нужно сообщить народу о произошедшем и устроить такие похороны, чтобы попрощаться как следует.

Никто не возразил. Ещё полчаса назад он не знал, что стал президентом, но он уже понимал, что ещё надо постараться возразить человеку, занимающему самую могущественную должность в мире.

***

Каспер, штат Вайоминг населяло двадцать-двадцать пять тысяч человек. Он тянулся на километр с небольшим вдоль южного берега реки Норт-Платт. На юге высились покрытые соснами горы, сильно напоминавшие Майку те, в которых он учился навыкам лесоруба. Когда он говорил об этом за обедом в кофейне, то нередко получал в ответ понимающие смешки; немало мужчин среднего возраста являлись вредителями, у которых не было особого выбора, где жить.

Для него это было... место. Для Мидори это был лучик света в океане тьмы. Широчайшие просторы американского запада восхищали её до тех пор, пока не начинали пугать. Ей не нравилось выбираться из города. Всего несколько километров и любой признак человеческого присутствия на планете исчезал. В Японии ничего похожего и рядом не было. Слишком много народу, слишком мало земли... Именно из-за этого и началась борьба Японии и Америки. Здесь, в Вайоминге, всё наоборот - слишком много земли, слишком мало людей, чтобы заселить её.

Время от времени Майк работал с Джоном Деннисоном. Он не был величайшим плотником, но мог делать большую часть необходимого. Годы, проведённые в лагере и в армии, привили его рукам навык обучаться всему быстро. Чтобы заработать дополнительные деньги, он занимался резьбой по дереву.

Ещё он купил старую печатную машинку и наколотил несколько рассказов. Подписал он их псевдонимом. Первый вернулся с записью, нацарапанной на листе отказа. "Слишком жёстко для нас - гласила она. - Писать вы можете, но если хотите продавать, сбавьте тон".

Майк выругался. Ему хотелось, чтобы народ знал, каково это - жить в качестве бывшего вредителя в Америке Джо Стила, мать вашу. Однако редакторы не желали загреметь в лагеря. Спустя какое-то время, он осознал, что мог бы писать рассказы, никак не связанные с бараками, жидкой похлёбкой и штрафными бригадами, но его отношение ко всем этим вещам, всё равно, проявится.

Поэтому он писал рассказы о жизни в Гринвич-Виллидж в тридцатые. Он писал рассказы о расставаниях, когда брошенная пассия не могла исправить ситуацию, и чувствовала себя сбитой с толку от несправедливой жизни. Парочку он продал, не в лучшие издательства и не за большие деньги, однако продал. Небольшие чеки также помогали. Как и возможность избавиться от горечи на душе, даже если ему приходилось делать это не так прямо, как ему хотелось.

А потом Джо Стил умер. Майк и Джон узнали об этом, когда направлялись на обед, идя из мастерской Джона в заведение дальше по улице. Джон вернулся на то же место, где жил до того, как стать ВЙ232. Паренька, что его заложил, самого заложили, и он помер в лагере. "Кто сказал, что не бывает справедливости?" - мог бы спросить Джон, но лишь среди тех немногих, кому он доверял.

Под армейскими ботинками Майка скрипел снег. Климат в Каспере был не таким жёстким, как в лагере. Каспер располагался ниже и южнее. Однако первая неделя марта принадлежала зиме, а не весне.

Официантка, что принесла им меню, была с ними одного возраста. Джон Деннисон знал её с детства. Её светлые волосы всегда были тщательно подкрашены. Обычно она была острой на язык и всегда уверенной в себе. Сегодня, по её лицу текла разбавленная слезами тушь.

- Господи Боже, Люси! - воскликнул Джон. - Скажи, кто это сделал, и этому козлу конец.

Судя по тону сказанного, говорил он всерьёз.

Однако Люси ответила:

- Он умер. - И вновь начала плакать.

- Кто умер? -