не очень эффектно: это не грот, а этакая лужа на каменистой подложке, которая выглядит старицей или мелким озером. Река здесь впитывалась в каменистые поры и выныривала на поверхность примерно в полукилометре отсюда, ближе к Игнатьевской пещере.

Некоторое время я шёл по сухому руслу, которое изгибалось вправо, и скоро увидел объект. Это была коническая часть ракеты высотой в половину человеческого роста, тёмная, покрытая то ли сажей, то ли специальной краской. Опознавательных знаков я не заметил.

Индикатор продолжал нервно щёлкать. Я достал дозиметр, чтобы держать его перед глазами, и начал медленно приближаться к объекту. Если это ядерная боеголовка, в нормальном состоянии от неё не должно быть сильных фонов, однако, если она разгерметизировалась при падении, вокруг могут быть опасные лужи или осыпь. Тогда её содержимое будет размываться осадками, проникать в каменную породу и отравлять воду, которая течёт недалеко от моего дома.

Но я ошибся. Даже у самой поверхности объекта индикатор показывал фоновые значения. Я обшарил конус со всех сторон, но он или был очень герметичен, или просто являлся частью конвенционального оружия, несущего обычный заряд. Оставался лишь вопрос, не взорвётся ли эта штука, а если да, то насколько серьёзными могут быть последствия для реки.

Ядерный инцидент, как называли войну российские пропагандисты, случился в начале мае. К тому моменту я жил в Серпиевке более полугода.

Серпиевка — староверческое село в Катав-Ивановском районе с давними традициями приёма беженцев. В многочисленных пещерах по берегам реки Сим когда-то укрывались раскольники, и Серпиевка с тех пор проявляла большую терпимость к людям с альтернативным взглядом на мир. Точнее, она просто не интересовалась ими.

Здесь было много брошенных домов, а местные приняли моё появление как нечто обыденное. У меня была легенда: якобы, я уехал из Челябинска из-за аллергии на выбросы фтора. Эта версия оказался на редкость удачной и сняла все вопросы: о том, что горожане страдают от выбросов фтора, серпиевцы будто знали ещё со времён первых железноделательных заводов.

Полгода я прожил здесь в заброшенном частном доме относительно спокойно и уже думал, что нашёл место, где можно выковать из себя отшельника. Серпиевка была равноудалена от всех бед мира, находясь как бы в центре урагана, и потому равнодушная к нему. Потом случилось то, что случилось.

Взрыв разбудил меня рано утром, в четыре часа. Точнее, я проснулся от мысли, что не выключил свет, и теперь он слепит меня, как хирургическая лампа. Комната была изрезана странными тенями, слишком длинными и резкими. Тогда я подумал, что приехал сосед на уазике с фарой-искателем и врубил её напротив моего окна.

Я выскочил на крыльцо босиком. В начале мая ночи были морозные, и ноги сразу же сковал холод. Небо на юге было светлым, на севере чёрным и звёздным. Ночь и день делили небесную сферу почти пополам. Я не знал, как называется это природное явление: всё походило, скорее, на сон.

Я вышел за ворота на улицу: тени домов на другой стороне тянулись ко мне, как мосты, а над кромкой леса вдалеке текла полоска ослепительного свечения, похожая на рудный расплав. Поколыхавшись, она угасло, а минуты через три пришёл звук: сначала он был похож на далёкий гром, но непрерывно нарастал, словно на Серпиевку катилась гигантская бочка. И тогда я сообразил, что нужно прятаться, инстинктивно побежал к дому передо мной, упал на землю и зажал уши руками.

Возможно, реальность в этот момент расслоилась, и какая-то другая версия меня оказывалась в радиусе поражения взрыва, мощность которого потом оценивали величиной в одну мегатонну. Но в нашей реальности его эпицентр был в семидесяти километрах, в горах, и когда пришла ударная волна, казалось, Серпиевку продувает ураганным сквозняком. Но нам повезло. Фронт волны рассеялся в лесах южнее нас, и разрушения в селе были несильными: поваленные заборы да выбитые стёкла.

Как именно протекал «инцидент» и с чего он начался, достоверно не знал никто. Российская пропаганда говорила, что сарматы подорвали сразу весь арсенал «грязных бомб» в попытках остановить российское наступление, но в эту версию трудно поверить, потому что наступление к тому моменту выдохлось. Россия ответила на это реальное или вымышленное происшествие ударом тактического ядерного оружия, и тогда сарматы использовали неядерные баллистические ракеты западного производства и разгромили тылы российской группировки. Возникла угроза складывания фронта. Россия запустила ещё одну ядерную атаку в том числе по ракетным складам за пределами Казахстана, на что НАТО ответило запуском баллистических ракет по территории Челябинской области, большая часть которых была сбита на подлёте. Предположительно три боеголовки преодолели систему противоракетной обороны, разделились и нанесли многоочаговые удары. Первый пришёлся по расположению карталинской ракетной дивизии на юге области, второй — по окрестностям Катав-Ивановска и Трёхгорного, недалеко от Серпиевки: здесь в чреве горы находился командный бункер, откуда осуществлялось управление войсками. Третий удар был нацелен на военные производства Челябинска. Хотя он практически не задел жилые районы, город к концу мая опустел.

Никто не знает, почему Россия не нанесла ответный удар по странам НАТО: был ли это саботаж, техническая проблема или поздняя попытка включить здравый смысл? Этот «инцидент» так потряс обе стороны, что конфликт в Казахстане, который уже полгода находился в вязкой фазе войны на истощение, был заморожен. Российская армия стремительно отходила от загрязнённых мест, казахская не спешила их занимать. Это снова было стояние на Угре, только теперь отступали мы.

Война отрикошетила и по западным странам. В мире начался тотальный кризис, экономики складывались, как карточный дом, правительства уходили в отставку. Российская пропаганда преподносила это как большую победу в гибридной войне, словно забывая, что Россия на этом фоне выглядела ещё более ослабленной, раздавленной и морально, и физически.

Стремительно пустела и Челябинская область. Термоядерные заряды загрязняют окрестности взрыва чуть меньше, чем плутониевые, поэтому радиусы опасных зон, в целом, были невелики. Обстановка в области, по меркам Рониса, вполне благоприятствовала постепенному восстановлению хозяйства. Но людям этого было не объяснить. Когда они увидели вспышки ядерных грибов, доводы рассудка уже не работали. Люди бежали, как стада напуганных животных скрываются от пожара.

Обезлюдела даже Серпиевка, хотя мой индикатор показывал, что особенной угрозы для жизни именно здесь нет. Нам повезло с ветром: осадки выпали южнее. Но люди не хотели ничего слушать: они дрались за места в автобусах, шли пешком