— Не смей смеяться надо мной, сука! — взревел Дули. — Несмей, чёрт бы тебя побрал, — и побежал к ней.

Лизи развернулась, чтобы дать дёру. Но не сделала и двухшагов к тропе, уходящей в лес, когда услышала, как Дули вскрикнул от боли.Обернувшись через плечо, увидела, что он стоит на коленях. Что-то торчало изего предплечья, и рубашка в этом месте быстро темнела. Дули поднялся на ноги ис ругательством за что-то схватился. Выдернуть не получилось. Лизи увиделанечто жёлтое. Дули вновь вскрикнул от боли, свободной рукой ещё раз попыталсяосвободиться.

Лизи всё поняла. Догадка пришла как откровение, и она несомневалась, что всё так и было. Дули побежал за ней, но Аманда выставила ногу,о которую он споткнулся и упал на перекошенный деревянный крест на могиле ПолаЛэндона. А теперь вертикальная стойка торчала из его бицепса, как огромнаяшпилька. На этот раз Дули её выдернул. Ещё больше крови потекло из открытойраны, алое проступило на локте. Лизи знала, что должна поторопиться и непозволить Дули выместить свою ярость на Аманде, которая лежала чуть ли не у егоног.

— Тебе блоху не поймать, не то что меня! — звонко выкрикнулаона, показала Дули язык, растопырила пальцы, вставила большие в уши и покрутилакистями.

— Сука! Блядь! — проорал Дули и бросился к ней. Лизипобежала. Она больше не смеялась, боялась смеяться, но улыбка всё-таки гулялапо губам, когда её ноги нашли тропу, и она помчалась в Волшебный лес, гдепрактически наступила ночь.

Указатель «К ПРУДУ» исчез, но как только Лизи пробежалапервые несколько десятков футов тропы (более светлая тропа, казалось, плаваласреди тёмных масс деревьев), впереди раздались первые смешки. Хохотуны,подумала она и рискнула оглянуться, решив, что её дружок Дули, услышав этихкрошек, может передумать и…

Но нет. Дули никуда не делся, она видела его в последнихошмётках уходящего света, потому что он её настигал, буквально летел надтропой, несмотря на чёрную кровь, которая теперь покрывала рукав от плеча дозапястья. Лизи споткнулась о выступающий из земли корень, едва не упала, лишькаким-то чудом удержалась на ногах, прежде всего потому что напомнила себе:если она упадёт, Дули через пять секунд окажется на ней. И тогда последним, чтоона почувствует, будет его жаркое дыхание, последним, что долетит до еёноздрей, будет аромат окружающих деревьев, меняющихся с наступлением ночи,переходящих в более опасную ипостась, последним, что она услышит, будетбезумный смех этих гиеноподоб-ных тварей, живущих в глубине леса.

Я слышу его тяжёлое дыхание. Я слышу его тяжёлое дыхание,потому что он приближается ко мне. Я бегу на пределе скорости (и долго так непротяну), но он всё равно бежит быстрее меня. Почему перекрученные яйца непритормаживают его? Почему не притормаживает потеря крови?

Ответ на оба вопроса был прост, чистая логика, ничегобольше: они притормаживали. Если бы не перекрученные яйца и потеря крови, он быеё уже догнал. Лизи бежала на третьей передаче. Попыталась врубить четвёртую ине смогла. Вероятно, не было в ней четвёртой передачи. За её спиной шумное иучащённое дыхание Джима Дули становилось всё громче, всё ближе, и она знала:через минуту, может, меньше, она почувствует, как его пальцы первый разхватаются за рубашку на спине. Или за её волосы.

Тропа пошла вверх, тени становились всё гуще. Лизи подумала,что наконец-то начинает чуть-чуть отрываться от Дули. Оглянуться она нерешалась, но молила Бога, чтобы Аманда не последовала за ними. На холме Нежногосердца, возможно, было безопасно, как и у пруда, но вот в этом лесу обезопасности не могло быть и речи. И главная опасность, конечно же, исходила неот Дули. Теперь она уже слышала слабое, мечтательное позвякивание колокольчикаЧаки Гендрона, который Скотт украл в другой жизни и повесил на ветке на вершинеследующего подъёма.

Лизи увидела впереди более яркий свет, теперь некрасновато-оранжевый, а розовое умирающее пламя заката. Оно прорывалось сквозьтолщу деревьев. И на тропе стало чуть светлее. Лизи теперь видела её пологийподъём. За этим подъёмом, она помнила, тропа уходила вниз, вилась по ещё болеегустому лесу, прежде чем выходила к большой скале, за которой находился пруд.

«Не смогу добраться туда, — подумала Лизи. Жаркое дыхание схрипом вырывалось из горла, в боку начало колоть. — Он догонит меня на серединеэтого подъёма».

Ей ответил голос Скотта, вроде бы смешливый, но под смехомна удивление злой. Ты пришла сюда не для этого. Давай, любимая — СОВИСА.

СОВИСА, да. «Энергично поработать, когда сочтёшь уместным».Действительно, если не сейчас, то когда? И Лизи принялась штурмовать подъём,мокрые от пота волосы облепили череп, руки работали как поршни. Она набиралаполную грудь воздуха, шумно и быстро выдыхала. Она мечтала о сладком привкусево рту, но последний глоток из пруда она отдала этому безумному долбецу,который преследовал её, и сейчас во рту стояли только горечь и усталость. Онаслышала, как он сокращает разделяющее их расстояние, уже не кричит, экономитсилы. В правом ухе пронзительно зазвенело, потом в обоих запах. И хохотунысмеялись уже гораздо ближе, словно хотели увидеть, как Дули накинется на своюжертву. Она чувствовала, как изменяется аромат деревьев, сладость уступаламесто чему-то резкому вроде запаха древней хны, которую она и Дарла нашли вванной бабушки Ди после её смерти, ядовитый запах, и…

Это не деревья.

Хохотуны разом смолкли. Так что стало слышно шумное дыханиеДули, который изо всех сил бежал за ней, пытаясь свести на нет те несколькофутов, что ещё их разделяли. И она вдруг подумала о руках Скотта, обхватившихеё, о Скотте, прижимающем её к своему телу, о шёпоте Скотта: «Ш-ш-ш-ш, Лизи.Ради своей жизни и моей, теперь ты должна вести себя тихо».

Она думает: «Он не лежит поперёк тропы, как в прошлый раз,когда Скотт пытался добраться до пруда в 2004-м. Сегодня он где-то рядом стропой, как это было, когда я попала сюда той жутко морозной зимой».

И когда Лизи наконец-то увидела колокольчик, висящий наполусгнившей верёвке, в последнем свете уходящего дня, Джим Дули рванул вперёдизо всех сил, и она почувствовала, как его пальцы скользнули по рубашке,пытаясь хоть за что-то зацепиться, хотя бы за тесёмки бюстгальтера. Ей удалосьподавить крик, который уже поднимался из горла, поймать, можно сказать, у самыхгуб. Собрав остатки сил, она прибавила скорости, но, наверное, ей бы это непомогло, если бы Дули не споткнулся и не упал с криком: «Ах ты, СУКА!» Лизиподумала, что о крике этом он будет сожалеть до конца жизни.

Ждать который, возможно, придётся не так уж и долго.

Вновь застенчиво зазвенел колокольчик, висящий на когда-то(Заказ готов, Лизи! Поторопись!) Колокольчиковом дереве, которое теперь сталоКолокольчиково-Лопатным. Там она и была, лопата Скотта с серебряным штыком.Когда Лизи оставляла её (следуя мощному интуитивному импульсу, смысл которогопоняла только сейчас), Волшебный лес наполнял истерический смех хохотунов.Теперь же в лесу слышалось только её тяжёлое дыхание да ругательства Дули.Длинный мальчик спал (по крайней мере дремал), и крик Дули разбудил его.