во дворце, улыбается как ни в чем не бывало, а рядом с ней Антон, наш славный горнолыжник и поэт! Как это все понимать? Может, они и правда любят друг друга?

Этот эпизод мог положить конец всем далекоидущим замыслам Марко, который по воле случая в тот вечер тоже оказался на площади перед дворцом. Он сидел с друзьями за столиком уличного кафе и прихлебывал чай рийви — к рицо он не притрагивался и вообще алкоголь не употреблял, предпочитая травяной чай, особенно полезный при разлитии желчи. Однако ему хватило ума воздержаться от комментариев и уклончиво процедить:

— Это входит в их план. Завтра будет официальное извещение. Вот увидите.

И действительно, утром на воротах дворца появилось небольшое объявление, из которого подданные узнали, что в скором времени состоится бракосочетание эрцгерцогини Паулы, «возлюбленной сестры эрцгерцога», с ее кузеном Антоном. И тогда Марко срочно напечатал дневной, чрезвычайный выпуск «Рондийских ведомостей».

«Прогноз нашей газеты подтвердился! — возвещали гигантские буквы на первой полосе. — Рондийская Роза уступила давлению двора и вопреки собственной воле дала согласие на брак по расчету с кровным родственником. Долгие недели одиночного заточения сломили дух отважной красавицы. Ее не однажды высказанное желание выйти замуж за простого рондийца и составить единое целое с рондийским народом было жестоко и грубо попрано. Кто знает, какими методами обитатели дворца сумели принудить эрцгерцогиню Паулу к послушанию? Возможно, теми же методами цепляющиеся за власть фанатики испокон веков подавляли волю молодых представителей династии. Антон, которого определили в женихи эрцгерцогине, с малолетства был любимчиком монарха и без сомнения вошел с ним в тайный сговор: разделив невесту с эрцгерцогом, он автоматически обеспечит себе право престолонаследия. Рондийцы навсегда лишились своей эрцгерцогини. Рондийскую Розу отняли у народа».

В тот же вечер в столице начались беспорядки. Бунтовщики поджигали дома, громили витрины кафе, избивали стариков, призывавших к спокойствию и порядку. Нападений на дворец пока не было. Императорская гвардия несла караул, но императорский оркестр не сыграл национальный гимн, и эрцгерцог впервые не вышел на балкон.

Наутро у дворцовых ворот собралась угрюмая толпа; люди прочли записку, написанную рукой эрцгерцогини: «Я хочу, чтобы народ Ронды знал: своего кузена Антона я выбрала по любви; мы очень счастливы и прекрасно провели предсвадебный медовый месяц; я вступаю с ним в брак по доброй воле, и наш союз будет торжественно освящен согласно обычаям страны».

Люди смотрели на записку и не знали, чему верить. Но агитаторы, подосланные Марко и Грандосом, делали свое дело, и в народе поднялся ропот: «Ее заставили так написать! Стояли над ней и угрожали расправой. Предсвадебный медовый месяц, так мы и поверили! А наш-то чемпион хорош, нечего сказать — силой держать у себя девушку! Это их горное шале давно пора спалить дотла!»

Дневной выпуск «Рондийских ведомостей» на этот раз не вышел, а в вечернем записку эрцгерцогини обошли молчанием. Только в самом неприметном месте затерялось набранное мелким шрифтом коротенькое сообщение: «Эрцгерцогиня Паула дала согласие на брак с Антоном, сподвижником эрцгерцога. Свадьба состоится в ближайшее время — или уже состоялась. Народ Ронды сделает выводы сам».

Центральный разворот был отведен под репортаж о новых вспышках экземы у обработчиков цветов на фабрике Грандоса. По утверждению «Ведомостей», первые случаи экземы появились также на рыбоперерабатывающих предприятиях. Обеспокоенная администрация распорядилась на время расследования остановить производство. Текст сопровождался фотографией: одной рукой Грандос гладит по головке сына пострадавшего от цветов работника, а другой протягивает мальчугану пару крошечных детских перчаток.

На следующий же день туристы стали покидать страну и гостиницы на островках в низовьях Рондаквивира опустели.

— Мы боимся заразиться экземой, — объясняли туристы. — Говорят, она быстро распространяется. И еще один рыбак слыхал из надежного источника, что рыба в реке отравлена. Это как-то связано со снежными лавинами.

— Жаль вашу молоденькую эрцгерцогиню, — качали головой романтически настроенные заморские гости. — Где это видано — насильно выдавать девушку за нелюбимого! А правда, что она без ума от какого-то владельца кафе? У нас в Штатах ей бы дали выйти замуж по любви.

Агенты Марко и Грандоса толкались среди отъезжающих в аэропорту и на пропускных пунктах у границы.

— Правильно делаете, что уезжаете из Ронды, — многозначительно говорили они. — Тут может начаться заваруха. Эрцгерцог сильно раздражен. Если люди станут открыто осуждать этот злосчастный брак по принуждению, то еще неизвестно, чем он ответит.

— Да что он может? — возражали иностранцы поблагодушнее. — Регулярной армии у него нет, а так называемая императорская гвардия не в счет — кучка ряженых для площадных забав.

— А горные источники забыли? — сурово сдвинув брови, вопрошали агитаторы. — Он в два счета может затопить страну! Щелкнет пальцами — и Ронда под водой!

Европейским авиакомпаниям пришлось менять расписание рейсов и направлять в Ронду дополнительные самолеты — столько оказалось желающих срочно покинуть ее пределы. В устье Рондаквивира пришвартовался американский лайнер, готовый взять на борт соотечественников, которые даже за взятки не смогли добыть билет на самолет. Местное население панике не поддавалось, но ощущало понятную тревогу и растерянность; по стране, из края в край, ползли слухи о грядущем потопе.

— Неужели он пойдет на это? — испуганно спрашивали рондийцы друг у друга. — Неужели эрцгерцог решится устроить потоп?

Жители равнинной части страны то и дело поглядывали вверх, на заоблачную безмолвную вершину Рондерхофа, а жители горных селений выходили за порог и прислушивались к шуму водопадов, низвергавшихся по склонам.

— А вдруг и правда начнется… Куда бежать? Спасенья не найти!

Ронда, этот рай для дураков, как в одной из статей назвал ее Марко, впервые изведала страх.

4

Важно понять одну вещь: революция произошла не потому, что верх взяла какая-то одна влиятельная политическая сила. Да, были закулисные вожди — Марко и Грандос. Но главная беда заключалась в расслоении народа: различия в условиях жизни и разные интересы привели к тому, что рондийское общество распалось на несколько групп.

Юные романтики — по большей части столичные жители — были убеждены, что эрцгерцогиню Паулу, прекрасную Рондийскую Розу, в угоду традиции выдают замуж насильно, между тем как ее сердце принадлежит одному из их среды. Никто, правда, не знал, кому именно; поговаривали, будто бы таинственный избранник — сын уважаемого, известного в городе человека. И конечно, никто из столичной золотой молодежи не стал бы сознаваться, что выбор пал не на него. В моду вошло напускать на себя то загадочный, то меланхолический вид, носить в петлице цветок ровлвулы, а по вечерам, усевшись с бокалом рицо на площади, часами не сводить туманный взор с дворцовых окон.

Люди более