Каладин поскреб собственную бороду. Однажды он накопит денег на бритву и избавится от этой дряни. Или не избавится. Его сфе­ры, скорее всего, понадобятся для чего-то другого.

За углом обнаружился Данни, который стаскивал трупы пар­шенди в ряд. Их было четверо, и выглядели они так, словно буря волокла их сюда очень долго. Несколько мертвых алети здесь тоже нашлись.

Каладин пошел вперед, взмахом руки попросив Камня принести свет, и присел, изучая одного из мертвецов-паршенди. Они были похожи на паршунов, с мраморной кожей, покрытой черно-красными узорами. Трое были бородатыми — для паршуна такое было бы необычно. В бороды вплетены необработанные самосветы.

Как и ожидал Каладин, на них оказались бледно-красные доспехи. Нагрудники, шлемы, защитные пластины на руках и ногах. Усиленные доспехи пехотинцев. Кое-где они потрескались от падения или когда трупы волочил поток воды. Выходит, не металл. Крашеное дерево?

— Ты вроде сказал, что на них нет доспехов, — обратился Каладин к Камню. — Что ты имел в виду? Что не посмеешь снять эти штуки с мертвецов?

— Я не посметь? — переспросил Камень. — Господин светлорд, блистательный старшина, вращатель копья, попробуй-ка сам снять эти штуки с трупа.

Каладин пожал плечами. Отец близко познакомил его с мерт­выми и умирающими, и, хотя грабить трупы было неприятно, он не испытывал брезгливости. Юноша ощупал первого паршенди, нашел­ нож. Забрал и принялся искать ремень, на котором держался наплечник.

Нет ремня. Каладин нахмурился и, заглянув под пластину, попытался ее отодрать. Она поднялась вместе с кожей.

— Буреотец! — воскликнул он и принялся изучать шлем. Тот при­рос к голове или, точнее, вырос из головы. — Это еще что такое?

— Не знать. — Камень пожал плечами. — Похоже, они вырас­тить на себе доспехи, да?

— Глупость какая-то, — растерянно пробормотал Каладин. — Они же просто люди. Люди — даже паршуны — не выращивают дос­пехи на себе.

— А паршенди выращивают, — вмешался Тефт.

Все повернулись к нему.

— Не смотрите на меня так. — Пожилой мостовик нахмурился. — Я работал в лагере несколько лет, перед тем как попал в мос­товой отряд... нет, я не расскажу, как это случилось, идите-ка вы в бурю. Ну так вот, солдаты об этом говорили. Панцири паршенди растут из их тел.

— Но ведь я встречал паршунов, — возразил Каладин. — В моем городе была парочка, они прислуживали градоначальнику. Ни на одном из них доспехи не росли.

— Так ведь это другие паршуны, — упирался Тефт, продолжая хмуриться. — Крупнее, сильнее. Келек свидетель, да они через пропасти прыгают! И на них растут доспехи. С этим ничего не поде­лаешь.

Спорить было не о чем, и они принялись собирать что могли. Многие паршенди использовали тяжелое оружие — секиры, молоты, — и его не унесло водой вместе с телами, как множество копий и луков, которыми были вооружены солдаты-алети. Но они нашли несколько ножей и один изукрашенный узорами меч, все еще в нож­нах на боку мертвого паршенди.

В юбках — традиционной одежде паршенди — не было карманов, однако на трупах оказались кошельки, привязанные к поясам. В них нашлись только огнива, оселки и прочие полезные мелочи. Мостовики опустились на колени и начали выбирать из бород самосветы. В этих камнях были просверлены отверстия, чтобы можно было их вплетать, и они были заряжены буресветом, хотя и не светились так ярко, как могли бы, если бы их обработали как положено.­

Когда Камень вытащил самосветы из бороды последнего паршен­ди, Каладин поднес один из ножей к факелу Данни, изучая резьбу на рукояти, полную мельчайших деталей.

— Похоже на глифы. — Он показал находку Тефту.

— Парень, я не умею читать глифы.

«Ох, точно», — подумал Каладин. Что ж, если это и были глифы, то незнакомые ему. Конечно, большинство глифов можно было нарисовать таким сложным образом, что они становились нечитае­мыми для тех, кто не знал, как именно следует их читать. В центре рукояти была искусно вырезанная человеческая фигура. Воин в отличном доспехе. Безусловно, осколочник. Некий символ был вы­резан рядом с ним, вокруг него — будто вырастал из спины, точно крылья.

Каладин показал нож Камню — тот заинтересовался резьбой.

— Здешние паршенди, предположительно, варвары, — заметил парень. — Некультурные. Откуда же у них такие ножи? Готов поспорить, это изображение одного из Вестников. Йезерезе или На­лана.

Камень пожал плечами. Каладин вздохнул и вернул нож в ножны, а потом бросил в свой мешок. Затем они повернули за угол, к остальным. Мостовой расчет собрал полные мешки доспехов, поясов,­ сапог и сфер. Каждый взял себе по копью, держа его, словно трость для ходьбы. Они оставили одно для Каладина, но тот бросил его Камню. Он сам себе не доверял и боялся, что не устоит перед искушением погрузиться в очередное ката, если снова возьмет в руки оружие.

Обратный путь прошел без приключений, хотя, видя над собой темнеющее небо, люди дергались от каждого звука. Каладин опять втянул Камня, Тефта и Данни в беседу. Ему также удалось слегка разговорить Дрехи и Торфина.

Они без проблем достигли лестницы в первом ущелье, и мостовики расслабились. Каладин отправил их наверх, а сам задержался, чтобы подняться последним. Камень ждал вместе с ним; когда Данни наконец-то пополз вверх и они остались наедине, высоченный рогоед положил руку на плечо Каладина и негромко проговорил:

— Ты делать хорошее дело. Я думать, через несколько недель эти люди быть твои.

Каладин покачал головой:

— Камень, мы мостовики. У нас нет этих «нескольких недель». Если у меня уйдет так много времени, чтобы их завоевать, половина из нас успеет погибнуть.

Рогоед нахмурился:

— Это быть нехорошая мысль.

— Потому-то нам надо всех завоевать сейчас.

— Но как?

Каладин посмотрел на веревочную лестницу, которая болталась, пока мостовики продолжали по ней взбираться. Она выдерживала только четверых одновременно.

— Встретимся после того, как нас обыщут. Пойдем на лагерный рынок.

— Ну ладно. — Камень встал на первую ступеньку лестницы, в то время как Безухий Джакс добрался до самого верха. — И какую мы цель иметь в этом деле?

— Попробуем применить мое секретное оружие.

Рогоед рассмеялся, а Каладин придержал ему лестницу.

— Что это быть за оружие?

Парень улыбнулся:

— Вообще-то, мое оружие — ты.

Два часа спустя, при фиолетовом свете только что взошедшей Салас, Камень и Каладин прошли через лесной склад, направляясь к бараку. Солнце село недавно, и большинство мостовиков готовились ко сну.

«Времени маловато». Он жестом попросил Камня разместить свою ношу поближе ко входу в барак Четвертого моста. Верзила-рогоед последовал указаниям Каладина. Вместе с приятелями он выложил небольшой круг из камней и сложил куски древесины, подобранные из мусорной кучи. Их мог брать кто угодно. Даже мостовикам это разрешали; некоторым нравилось обстругивать кусочки.