скатившийся на дорогу камень, человеческую природу, Бога, в конце концов, – и так далее, и так далее… Ещё одна чрезвычайно объёмная доля мыслейсоткана из описаний окружающей тебя действительности. Описания крутятся в голове, не позволяя забыть свойства и характеристики твоей среды обитания, дополняя и обновляя информацию в соответствии с происходящими вокруг изменениями. Кроме того, человеческий разум полон всевозможных иллюзий, фантазий и грёз, – однако, насколько бы причудливыми ни казались, они полностью основаны на потребностях человека и его описании мира. И вот, наконец, мы подошли к главному: помимо всего перечисленного, могут обнаружиться и такие мысли и образы, которые не удаётся объяснить потребностями и категориями нынешнего бытия или даже мира, в котором находишься (если, конечно, до травмы ты жил по-иному или был кем-то иным, а не просто получил случайно камнем по башке, занимаясь тем, чем занимался всегда и продолжаешь заниматься сейчас). Именно на несоответствия следует прежде всего обращать пристальное внимание, запоминать их и накапливать. Для этого лучше заносить их в… Ты, кстати, умеешь писать? Хм-м… Впрочем, сие не так важно. Так вот, необходимо погрузиться в выявленную нетипичную мысль и уловить сопутствующие образы, наблюдая их осторожно, как выслеживаешь гнездо диких пчёл, – иначе встревоженный рой ассоциаций атакует со всех сторон, дезориентирует и заставит блуждать в дебрях фантазий. Раскрываясь же постепенно, отдельные, разрозненные элементы прояснятся и потянут за собой другие подобные, ещё и ещё, дополняя и развивая друг друга, складываясь в целостный сюжет. Так же, как с мыслями, кстати, следует работать и со снами: по самой своей природе они являются приотворённой дверью в скрытую от внешнего, так сказать «бытового», слоя сознания область. И вот, разматывая этот клубок, ты в итоге придёшь к его центру, источнику – к памяти о событиях из твоей потерянной жизни…

***

Размотать клубок… Следуя инструкциям Лётчика, Максуд пытался сделать это снова и снова. Долго, упорно – и безуспешно. «Не расстраивайся», – говорил ему Лётчик…

– Не расстраивайся, дружище, – сказал Лётчик в очередной раз, отмечая мрачный вид Максуда. – Ни одна попытка не пропадает даром, как минимум утверждая твою решимость и несгибаемость намерения. Собственно говоря, даже если взять самую заурядную мысль и проследить её ретроспективно, вплоть до возникновения, – даже в этом случае можно обнаружить что-нибудь интересное. Ну а если регулярно, тщательно и непредвзято изучать свои мысли, поймёшь многое о собственной личности. В этом есть несомненная польза!

Пожалуй, изучи Лётчик в тот момент мысли Максуда, он узнал бы много интересного о себе самом…

– Вообще же, – продолжал рассуждать Лётчик, – триггером – элементом, запускающим процесс вспоминания, может послужить что угодно: мысль, слово, звук, запах, случайная игра бликов в чашке с водой…

«Что угодно», демон его подери… Если Лётчик думал, что своими нескончаемыми комментариями и дополнениями упростит задачу, то он ошибался – проще совсем не стало…

***

Втаптывая щебень в пыль не имеющих ни начала, ни конца дорог Шамудры, Лётчик всё ускорял свой шаг, будто вспомнил о чём-то важном и теперь спешил за тем, о чём вспомнил, а вместе с ним начинало спешить и время – уплотняясь, насыщаясь событиями. Своё же «важное» Максуду вспомнить никак не удавалось. Потому, может, и не видел он смысла в такой спешке? Потому и не он теперь вёл прираставший понемногу спутниками отряд, стараясь лишь не отставать от нового проводника… вожака… светоча…

Ни к чему не приводившие попытки разбудить память угнетали Максуда, а сочувствие Лётчика между тем начинало действовать на нервы. Для чего он взбаламутил Максуда этим своим «клубком», должным вернуть потерянное? Заставил поверить, заставил надеяться? Чтобы потом глядеть на его неудачи и жалеть всю дорогу?! Максуд уже готов был плюнуть на своё глупое потакание очевидному шарлатанству, но тут Лётчик обратил его внимание на одну вещь, которая и оказалась-таки тем самым «триггером»! Причём (ну а как же, демон её забери, иначе!) она всё время находилась на самом виду!

С первой же попытки стало ясно, что Лётчик не лгал. И уже каждый раз вслед за тем, первым, едва Максуд сосредотачивал внимание на ключевом элементе, он тут же начинал ощущать, как что-то внутри него приходит в движение, и остро-жгучее чувство разгорается в груди, поднимается к горлу, делая дыхание поверхностным и частым, итревога нарастает —вот-вот ошпарит рассудокпаникой! Восходящая волна быстро набирала силу, готовая захлестнуть с головой и ворваться в сознание… и тут Максуд распахивал глаза с судорожным вдохом, вскакивал и хватался за какие-то дела: выковыривал из земли камни и выкладывал из них походный очаг, устремлялся к опушкеджангала, чтобы набрать хвороста для костра… А если дел не было, он придумывал их – лишь бы занять дрожащие руки тяжёлой и изматывающей – привычной – работой! Лишь бы заглох, отступил безжалостно переполнявший уже готовую разорваться душу прилив! И – волна успокаивалась, опускалась обратно в беспросветную глубину забытого, таяла, исчезала…

Покинутый, наконец, схлынувшим валом так и оставшегося неведомым прошлого, Максуд кое-как приходил в себя. Он бросал затеянную было суету – руки опускались сами – и садился устало, обхватив ладонями голову, – выброшенный на берег обломок кораблекрушения, когда-то – часть целого, сейчас же – не пойми что, ни к чему не пригодный хлам… Но проходило время – день, два, – и самообладание возвращалось, и Максуд понимал со всей остротой чувств застывшего на краю скалы ныряльщика, что, несмотря на обуревавший его страх (Что же это за страх был? Малодушная боязнь отпустить пусть жалкую, а всё же опору в виде нынешней куцей памяти, но не доплыть в итоге до другого берега и утонуть в неизвестности? Или же чуял нутром, что отнюдь не молочные реки в медовых берегах ждут его там? В какую боль окунёт он себя, вспомнив всё, – может, этого на самом деле боялся он?), несмотря на собственное же сопротивление, он всё-таки безумно желает разбередить, всколыхнуть ту волну и сигануть в жгучую пучину! Обжечься, сгореть – но понять, вспомнить!..

***

Разбудили Максуда звуки человеческой речи. Максуд не торопился открывать глаза – так спокойно и уютно чувствовал он себя, покачиваясь на волнах неспешной, размеренной беседы. Или всё же это качал его тело океан, а голоса Фаниса и кого-то ещё успокаивали разум, лишь совпадая, вольно или невольно, с заданным стихией ритмом? В полусне всё воспринималось таким целостным и гармоничным… Он даже не вслушивался поначалу в слова, и лишь постепенно, когда сознание достаточно отделилось от области потустороннего бытия и целостность распалась, их смысл начал доходить до него.

– …Попадают в плотный мир? Ну… по-разному…