с неудавшейся брачной ночью, что Алина не выдержала — смущенно опустила взгляд и принялась умываться. И плескалась до тех пор, пока лицо не перестало гореть, а руки — дрожать от мыслей о прикосновениях лорда Макса.

* * *

Когда пятая Рудлог вышла из воды, мужчины уже сидели у костра, скрестив ноги, и вели разговор, прерываясь на то, чтобы забросить в рот печеный клубень или откусить мяса. Она, прислушиваясь к рассказу Тротта, надела мокрую сорочку, затем пошла вывесить штаны и обмотки на ветку ближайшего папоротника, туда, где уже сушилась рубаха в бурых пятнах — отстирать кровь полностью у профессора не получилось.

— … Нам удалось добраться до долины, но оказалось, что у Источника недостаточно сил, чтобы вернуть принцессу обратно на Туру, — говорил лорд Макс, а Алина какими-то отрывками, кадрами вспоминала их долгий поход вдоль залива, и поселение дар-тени, и погибших спутников, и кошмар в твердыне, и перелет через горы, и казалось ей, что все это произошло не с ней или очень, очень давно.

Так давно, что память не хочет удерживать случившееся.

— И что Жрецу нужно возвращаться, потому что в его отсутствие слабеют и другие стихии. Но из-за запрета Красного он не мог пройти через портал самостоятельно…

— Воин, видать, раньше еще горячее был, чем сейчас, — вставил Четери понимающе.

— … а вот в сердце моем пройти сможет, — закончил инляндец.

— Разрушая его, — добавил дракон.

— Разрушая, — согласился Тротт спокойно. — Жрец и перенес нас так близко к порталам, как мог…

Алина, слушая и рассеянно разглаживая мокрую штанину, внезапно разглядела свои руки. Покрасневшие, сухие, темные от загара, с поджившими царапинами и мозолями на ладони от ежедневных занятий с Троттом. С неровными ногтями, которые она научилась обрезать ножом — но и это не помогало избавиться от въевшейся грязи.

Чужие руки. Другие. И вдруг ударило осознание — и она ведь теперь совсем-совсем другая. Не та, что сидела на экзамене у Тротта, переживая из-за каких-то глупостей. Все сейчас злее, взрослее и острее.

Она уткнулась лбом в ствол и несколько раз тяжело, глубоко вздохнула, жалея себя — ту маленькую, наивную девочку, которой она была так недавно, всего каких-то три месяца назад, и так давно. Жалея и прощаясь с ней.

— Теперь твой черед, Мастер, — услышала она слова Тротта и, с усилием оторвавшись от папоротника, поспешила к костру.

— Мой, — дракон кивнул Алинке: мол, быстрее, а то все пропустишь.

Когда она подошла, лорд Макс скользнул по ней взглядом, задержавшись у подола мокрой сорочки, протянул скрученный лист с кусками птицы и клубнями — и только в этот момент Алина поняла, насколько она голодна. В желудке засосало, заныло, и принцесса, опустившись на землю почти вплотную к Тротту, принялась поспешно есть. Мясо было горячим, по пальцам бежали обжигающие капли сока, но она вгрызалась в куски, захлебываясь от голода и удовольствия, жевала клубни, испачканные золой, и казалось ей, что она никогда не наестся, никогда.

— Всегда любил, когда у женщины хороший аппетит, — с удовольствием сказал Четери, уже расправившийся со своей порцией. Принцесса смущенно фыркнула — отрываться от птичьей косточки, которую она догрызала, и отвечать не было сил, и дракон не стал ее больше дразнить. Она проглотила кусок и все-таки невнятно спросила:

— Нас не увидят из-за костра?

— Нет, — ответил вместо дракона Тротт и подал ей еще один скрученный лист с парой горстей ягод внутри. Алина сунула в рот сразу несколько, улыбнулась ему. Сладкие. — Это старый вулкан, один из трех пиков за равниной. Здесь ниже и выше парящие источники. Дым не разглядят.

— Ничего себе нас забросило, — пробормотала принцесса.

Тротт не ответил. Он сидел почти плечом к плечу с ней, повернув голову, держал лист с ягодами и смотрел, как она достает по одной, как ест, как облизывает пальцы. Алине хотелось улыбаться все сильнее, и опять казалось, что она парит над землей.

— Восемь дней назад ко мне в Тафию пришли твой друг Александр, — сказал Четери Максу, — и твой друг Матвей, — дракон перевел взгляд на Алину. — Они и попросили меня отправиться за вами.

Принцесса перестала жевать, с удивлением покосилась на Тротта. Тот недоуменно качнул головой, одними губами проговорил «слушай». И она ссыпала себе в рот последние ягоды и стала слушать.

— Матвей как потомок Лаураса, верного воина Седрика Рудлога, связан с тобой кровной привязкой, и привязка эта помогает ему видеть происходящее здесь твоими глазами, — продолжал дракон, глядя на вновь замершую принцессу. — Во снах. Он и рассказал мне, что мой ученик несет в себе бога, а вам придется пробиваться к порталу, окруженному армией, и попросил помочь расчистить вам путь, когда вы пойдете на прорыв…

— П-постойте, — тихо выдавила из себя Алина. Щеки ее горели, и ужасно хотелось посмотреть на Тротта, но в то же время она почти панически боялась увидеть его взгляд и понимание того, чего она стесняется. — Что значит: «Матвей видит твоими глазами»? Ему снится все, что вижу я?

— Все или не все, не знаю, — проговорил Четери, — но достаточно, чтобы понять, что с тобой происходит. Это бесценный дар, маленькая Рудлог. Матвей записывает свои сны, и сестры твои знают, что с тобой происходит, что ты жива. Благодаря ему вам смогут оказать военную помощь. Друг Макса Александр готовится пробиться к порталу и расчистить нам здесь путь, когда мы пойдем к нему. И благодаря вашей привязке Матвей смог попросить о помощи меня, а я уж понял, что пригожусь…

— А здесь ты как нас нашел? — поинтересовался Тротт.

— Мастер всегда знает, где его ученик, — со смешком ответил Четери. — Мастер Фери говорил, что наша связь так крепка, что он, даже если я умру, сможет приказать мне прийти. И я могу обратиться к нему сейчас.

— Хорошее умение, — улыбнулся инляндец. — Но я не могу понять, как тебя не обнаружили местные боги. Мы-то были под защитой Черного, и как только она слетела, случилось то, что случилось.

— Это потому, что я дал тебе слишком мало уроков, ученик, — проговорил дракон наставительно. — Мастер — это не только умение сражаться. Это умение в поле стать травой, а в лесу лесом. Очистить мысли, стать косулей, что пасется у корней папоротника, птицей, что летит меж стволов. Мы — это наше сознание, Макс. Слейся сознанием с лесом, и тебя никто не сможет обнаружить ментально.

Алина сидела, закрыв лицо руками и то и дело выпадая из разговора. Понимание, что кто-то другой, пусть даже Матвей, пусть даже добрый, хороший друг, может видеть этот самый момент