«Почему люди такие? — спросил сам себя следопыт. — Если им нравятся эльфы, они хотят нами стать. Интересно, если им нравится цветок, они называют себя цветком? Подражают растению?»

— Если воевать, — снова послышался голос Фарагора, — то под своими знамёнами или лучше вовсе без них. Голфин — не наш король. Так почему вождь шлёт нас ему на помощь?

— Потому что ему сказали так делать, — защитил отца Барахир. — Король из подземелья так решил.

«Король из подземелья?!» — глаза верного Финдарато Инголдо расширились от удивления. Очевидно, речь шла не о Тинголе или Морготе. Значит, в семье вождя не прививают почтение к эльфийскому владыке. Или Барахир достаточно хитёр, чтобы подыгрывать сыну обиженной на семью Финдарато Андрет.

— Вы здесь плохо про моих родичей говорите, потому я ухожу, — обиженно заявила Аданэль, возвращая бреголасовой Соловушке детей. — И скажу твоей тётушке Бериль, как её племянники ужасно воспитаны!

«Страшная угроза!» — мысленно рассмеялся Йавиэрион.

— Спасибо! — помахал рукой уходящей женщине Барахир. — Дюжину раз спасибо!

«Хм… Дюжину. Либо хочет задобрить самозванную полуэльфийку, либо демонстрирует позицию. Посмотрим».

— Разве для нас проблема выучить два вида счёта? — из землянки появился парень, вроде бы ровесник сына Брегора, но кто это, Йавиэрион не знал.

— Для тебя, Ангрим, — Барахир посмотрел мимо друга куда-то вглубь убежища, взгляд потеплел, — не проблема. Но не все такие счетоводы. Только речь не об этом. Я учиться вообще не буду, ни в эльфьей школе, ни в нашей. Не нужна нам эта наука. А раз учиться не буду, пойду на фронт. И я согласен, что воевать под знамёнами Голфина — глупость. Он для нас никто, и его стратегия приносит только потери. У меня из-за Голфина племяшки сиротами остались.

Йавиэрион подумал, что ему уже неважно, о чём пойдёт речь дальше, главное — найти людей, вложивших в юную голову всё это. Самым очевидным вариантом в данном случае являлась семья Мельдир, где и воспитывался сын вождя. Возможно, ребёнка выбрали средством мести Брегору, поэтому научили презирать все начинания лидера беорингов. Что ж, в этом тоже есть хорошая сторона: вождь плохо относится к эльфам, хочет независимости, это значит…

— Ты сделаешь вид, будто отправился на войну, — рассуждения прервала речь Бреголаса, заставившая понять ошибочность вывода о неважности дальнейших разговоров. — А сам поедешь со мной. Поставим в неудобную позу обидчика твоей тётушки.

***

— И ведь поставит, — совершенно серьёзно произнёс Финдарато, выслушав доклад верного. — Жаль только, что не было сказано, как именно они собираются воплотить этот замысел в жизнь. Но с другой стороны, Йавиэрион, говорить — не значит сделать.

— Я могу поехать вместе с Барахиром, — предложил полунолдо. — Присмотрю за ним.

Взгляд короля стал одновременно мечтательным и злым.

— Нет, Йавиэрион, — сказал Инголдо, подумав. — Когда я был совсем юным, и ещё не привели в исполнение приговор — женитьбу, я жил в светлом Амане, где за каждым нашим шагом присматривали Майяр. Однажды я захотел доказать всем, что моё мнение для меня важнее всего. И упал с большой высоты своей самооценки. Я бы разбился насмерть или серьёзно пострадал, если бы мой полёт не затормозил один из помощников Валиэ Йаванны. Я всё равно повредил спину и рёбра, мне долго было больно ходить и глубоко дышать, но это мелочи по сравнению с возможными последствиями. Однако, Йавиэрион, на любовь к Валар та ситуация не повлияла. И на моё решение уйти, как видишь, тоже.

— Мы просто позволим Бреголасу…

— Да, — кивнул Финдарато. — Но с семьёй Барахира переговорим.

***

Дом, где Мельдир жила до свадьбы и последние годы супружества, выглядел аккуратно и уютно, однако почему-то возникало чувство, будто находишься во вражеском лагере. Или в обществе одного неприятного родича, после попытки повеселиться с которым и приключилась судьбоносная встреча с Младшими.

Да, если что-то плохо началось, хорошего продолжения ждать не приходится.

Поднявшись по чисто выметенной лестнице в светлый, ароматно пахнущий дом, Финдарато увидел множество портретов умершей жены вождя. Вот она совсем малышка, вот — девочка в венке из колокольчиков, а здесь — с холста в золочёной раме смотрит юная девушка с невинным взглядом ребёнка. Напротив — портрет невесты в свадебном наряде, рядом — Мельдир кормит грудью новорожденную Брегиль.

«Где изображения живых?» — хотелось задать вопрос, однако владыка решил воздержаться от подобных высказываний.

— Здравствуйте, леди, — обратился он к вышедшим навстречу женщинам.

Одна из них была старой и уставшей, неловко ковыляла, однако смотрела глазами волчицы. Финдарато помнил мать Мельдир иной. Но тогда была жива её дочь. Другая женщина, моложе, в силах, улыбалась слегка напуганно, однако за готовностью угождать читалась способность ударить ножом в спину по приказу госпожи — няня младшей дочери Мельдир всегда отличалась исполнительностью. Рядом с одряхлевшей хозяйкой дома также стояла молодая аданет — Гильвен, похожая на Андрет лицом и фигурой, только в ней не чувствовалось ни капли хитрости или мудрости, зато в тёмных глазах отражалась мелочная зависть к наряду эльфийского короля и его свиты.

Приветствия и поклоны, вежливые слова ни о чём сопровождали Финдарато до самой веранды, где накрыли стол, и владыка уже почти потерял бдительность и нить беседы, как вдруг Гильвен перешла в наступление, видимо, выгораживая провинившуюся в побеге Барахира родню:

— Вы говорите, что жена должна быть одна! Тогда почему отец бросил маму? Может быть, чтобы оправдать этот свой поступок, он и настоял на обучении Барахира в человеческой школе? А я ведь ходила в вашу!

«Только, похоже, тебе это не помогло стать умнее», — подумал Инголдо, заметив, что девушка ищет повод показать себя обделённой — эльфийская школа настолько не в почёте?

— Не всему можно научить, — осторожно сказала няня, косясь на воспитанницу. — Порой задаются крайне сложные вопросы, на которые даже мудрейший не ответит.

— Например, какие? — Финдарато показалось, будто ему брошен вызов. Если подыграть, женщины покажут истинное лицо, невольно расскажут, чему учили сына вождя.

— Когда Гильвен была малышкой, — няня с улыбкой опустила глаза, — она спросила: «Почему о предательнице Хирвен, которая, возможно, мертва или трусливо прячется, которую я даже не помню, поют песни, а обо мне нет?!»

Мать Мельдир не удивилась — похоже, знала об этом. Её мутноватые глаза снова стали злыми.

Младшая дочь Брегора фыркнула.

— Когда даже маленькие дети готовы принимать сторону родителей — это правильно, — кивнул король, — а если дети с малолетства понимают, что нельзя идти против правителей — это почёт для их воспитателей.