Господствующий антикоммунистический консенсус 1950-х гг. обязывал номинальных демократических кандидатов осуждать правое крыло внешнеполитического спектра в ходе президентской гонки. Кеннеди пылко критиковал внешнюю и оборонную политику Эйзенхауэра. Молодой сенатор от Массачусетса утверждал, что умудренный годами генерал, ставший президентом, допустил упадок американского престижа и ослабление национальной безопасности. В результате, по словам Кеннеди, Советский Союз оказался готовым к триумфу в холодной войне. В то же время Кеннеди использовал свои телевизионные дебаты с Никсоном, чтобы критиковать администрацию Эйзенхауэра за слабую позицию в отношении китайских коммунистов на островах Цзиньмынь и Мацзу и за сдачу Кубы коммунистам. Эта воинственная позиция нашла отражение в инаугурационной речи Кеннеди:

После избрания Кеннеди узнал, что администрация Эйзенхауэра планировала выступление против Кастро – поддерживаемый Центральным разведывательным управлением переворот. Кеннеди разработал собственный план, хотя впоследствии и пожалел об этом. Провал операции в заливе Свиней, начатой 17 апреля 1961 г., оказался главной неудачей администрации Кеннеди. Соединенные Штаты во главе со своим лидером предстали беспомощными и некомпетентными. Шесть месяцев спустя Берлинский кризис подтвердил бессилие американцев. Решение первого секретаря Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза Никиты Хрущева и руководителя ГДР Вальтера Ульбрихта окружить Западный Берлин стеной бросило западному альянсу вызов, ответа на который найти не удалось. Очевидно, Хрущев, оценив своего оппонента на встрече в Вене, счел его достаточно слабым. Хотя теперь историки и пришли к выводу, что строительство стены на самом деле говорило о признании СССР американской силы, в то время оно стало символом американской слабости, как и решение Кеннеди принять предложение о перемирии в Лаосе.

Затишье в Лаосе сделало Вьетнам более уязвимым и в то же время более ценным для США в деле борьбы с международным коммунизмом. На последней встрече 19 января 1961 г. Эйзенхауэр сообщил Кеннеди, что ситуация в Лаосе ухудшилась и сменилась кризисом[1014]. Однако Кеннеди сказал своим чиновникам: “Если нам и придется воевать в Юго-Восточной Азии, то давайте воевать во Вьетнаме”[1015]. Ситуация в южной части страны постепенно ухудшалась с 1959 г., когда коммунистические партизанские войска, Вьетконг, получили разрешение правительства Хо Ши Мина начать кампанию против режима Зьема. В 1960 г. Партийный съезд Северного Вьетнама утвердил это решение. Два месяца спустя в Сайгоне начался военный мятеж[1016]. Политика Зьема облегчила повстанческую деятельность вьетконговцев. Уставшие от постоянного контроля крестьяне быстро переходили на сторону Вьетконга, а “автократические замашки [Зьема] и недостаточное информирование населения” отвратили от него даже тех, кто готов был поддержать антикоммунистическую борьбу[1017]. Зьем поставил чиновников с севера надзирать за сельским населением, в результате чего крестьяне вскоре снова оказались едва ли не в положении рабов, что претило им при французском правлении. Там, где пропаганда не справлялась, вьетконговцы охотно применяли менее мягкие способы убеждения, из-за чего контроль сайгонского правительства над сельской местностью стремительно ослабевал.

Запаниковав, чиновники администрации Кеннеди подготовили двухшаговый ответ. Когда в излишней мягкости по отношению к коммунистам президента обвинило такое авторитетное издание, как журнал Time, Кеннеди понял, что пора обозначить свою позицию во Вьетнаме – хотя эта страна сама по себе не представляла особенной важности, США не могли позволить себе потерпеть еще одно поражение в борьбе с мировым коммунизмом. Президент создал оперативную группу по вьетнамскому вопросу и отправил в Южный Вьетнам вице-президента Линдона Джонсона. В отчете оперативной группы, представленном 3 мая 1961 г., правительству США рекомендовалось “заключить военные соглашения, которые однозначно продемонстрируют наше намерение поддержать вьетнамское сопротивление коммунистической агрессии”. В то же время в отчете указывалось на необходимость ударной работы для укрепления экономической и политической жизнеспособности администрации Зьема[1018]. Неделю спустя Кеннеди одобрил Меморандум о национальной безопасности № 52, в который вошли многие идеи из отчета оперативной группы. В меморандуме подчеркивалось, что цель США состоит в том, чтобы не допустить господства коммунистов в Южном Вьетнаме посредством “серии действий, направленных на оказание взаимной поддержки военного, политического, экономического, психологического и правительственного характера”, а также предписывалось провести “полную оценку” численности и состава войск, которые потребуются в случае возможного ввода американского военного контингента во Вьетнам, силами Министерства обороны. В этих условиях крайне важной оказалась поездка Джонсона[1019]. Вице-президент – а не кто-то из членов ближнего круга Кеннеди – прибыл во Вьетнам 11 мая. Его визит продлился тридцать шесть часов. Как и большинство посещающих страну почетных гостей, Джонсон едва успевал вставить слово, когда Зьем подробно рассказывал об истории и невзгодах Южного Вьетнама. Главная мысль его монолога заключалась в том, что идеи Вашингтона куда менее важны, чем усиление американской поддержки. Хотя в Сайгоне Джонсон публично и назвал Зьема вьетнамским Уинстоном Черчиллем, он не питал иллюзий в отношении вьетнамского лидера. В самолете по пути из Сайгона репортер спросил вице-президента, говорил ли он искренне. “Черт, да у нас, кроме Зьема, там никого”, – ответил Джонсон[1020]. В своем отчете он выразил поддержку режиму, подчеркнув, что Соединенным Штатам необходимо оказать Южному Вьетнаму помощь в разработке многочисленных военных и экономических реформ[1021].