позволить вывести вас из Иоаннесбурга на Север.

— Только если враги прорвутся во дворец, полковник, — ответила Василина с неожиданной даже для себя самой жесткостью. — За два часа мы не успеем эвакуировать Иоаннесбург, и, значит, люди останутся здесь, а мне вы предлагаете бежать? И откуда — из самого защищенного места в Рудлоге?

— Ваше высочество, вы поддерживаете это решение? — бесстрастно поинтересовался Тандаджи, и только то, что он позволил себе обратиться к принцу-консорту за поддержкой, показывало, как он раздражен.

Василина встретилась глазами с мужем. Прижала к себе напряженно слушающих разговор Василя и Андрея.

— Если ее величеству будет угрожать опасность, она согласится на переход на Север, — отозвался Байдек, и Василина согласно опустила глаза. И разжала горячие кулаки — так тяжело оказалось сдерживать вдруг воспламенившуюся кровь.

Она — королева, но он не только муж, но и начальник дворцовой охраны. И после ссоры и примирения на день рождения Василина согласилась, что решения по ее безопасности принимает он — а она подчиняется. Но и он держит ее в курсе событий и всегда выслушивает ее пожелания.

Тандаджи разрешили отключиться. Мариан отзвонился заместителю и начал отдавать распоряжения — Зигфриду проверить амулеты, обеспечивающие работу щитов, быть готовым к эвакуации ее величества с детьми, гвардии выходить на оборонительные позиции, всем отсутствующим придворным в течение часа вернуться на территорию дворца, иначе после этого он будет закрыт на вход и выход для гражданских.

Королева и принц-консорт, выйдя из листолета, передали детей няне и направились прямиком в зал совещаний. Василина приказала затопить камин и осталась сидеть рядом с ним, окуная в него руки под непонимающими взглядами военных и тревожным — супруга. Выскочил из огня Ясница, положил голову ей на колени.

— Ты-ы-ы пахне-е-ешь мощью и я-а-аростью, — прошумел он одобрительно, и королева принялась гладить его. От состоящей из язычков огня шкуры тоже текло к ней пламя, окутывая и впитываясь в руки.

— По расчетам к Иоаннесбургу через полчаса подойдет первая группа невидши, через час — первая волна тха-охонгов, идущих по лесам, и через полтора часа — кулак из Березовой, который движется по шоссе и вдоль него почти пятьюдесятью группами, раскрываясь в узкую дугу, — заканчивал доклад Геннадий Иванович Лосев, министр обороны. Королева слушала очень сосредоточенно. — Пригороды не трогают, быстро проходят сквозь, что означает, что основная цель — столица. Их задержит артиллерия, но зачистить под ноль не получится — слишком быстрая скорость тха-охонгов и слишком плотное расположение пригородов, которые мы не успеваем эвакуировать. Бьем точечно, аккуратно. Так как нет раньяров, к вражеской армии приказано выдвигаться свободным боевым листолетам с полным боекомплектом и бить по согласованию с артиллеристами в паузах между обстрелами. Но листолеты не спасут нас от невидши.

— Которые будут здесь через полчаса, — повторила Василина, взглянув на часы. — Почему их не уничтожили?

— На них работают боевые листолеты, ваше величество, — ответил Лосев, — но эти твари очень быстры, уходят от взрывов врассыпную, прячутся в лесу. Однако через, — он взглянул на часы, — семь минут они выйдут в квадрат, свободный от поселков и деревень, и мы накроем огнем всю эту площадь. Они не выживут.

— Но останутся те сотни, которые идут с основной армией, — сказала Василина. — Как я понимаю, их достаточно, чтобы вырезать весь Иоаннесбург, если они попадут в город.

— У нас есть огнедухи, — напомнил Мариан.

— И верно, — улыбнулась она, снова начиная наглаживать Ясницу. Тот блаженно мурчал, не вставляя ни слова, и, не переча, откинулся на пол, когда она убрала руки. — Господа, — королева поднялась, подошла к карте. Ей было не по себе от того, что она собиралась сделать. — Я поняла, что с ближайшими группами тха-охонгов мы справимся. Но второй кулак иномирянской армии, — она ткнула в большой круг, занимающий и часть шоссе, и лес вокруг на пару километров, — уже большая проблема, а летящие сюда раньяры — огромная. Скажите, какова вероятность, что мы не сможем остановить и тех и других до нападения на Иоаннесбург?

— Такая вероятность, увы, есть, — отчеканил Лосев.

— Ваше величество, жена моя… — глухо начал Мариан, но она покачала головой, посмотрев ему в глаза. Она слишком хорошо помнила переписку с Ангелиной — когда та сказала, что без капли сомнения уничтожила бы всех врагов. И сейчас Василина осознала, что куда меньше отличается от старшей сестры, чем думала.

— Я не могу уничтожить раньяров, но во мне достаточно силы, чтобы остановить ту часть вражеской армии, которая идет по шоссе, — Василина обвела пальцем кружок. — Я могу прямо сейчас долететь до них и испепелить если не всех, то большую часть.

— Невозможно! — выдохнул министр обороны, и к нему присоединился генералитет:

— Воевать должны военные, моя королева.

— Мы не можем потерять вас.

— Слишком рискованно, наша армия справится.

И в этот тревожный гул вмешался довольный рык Ясницы:

— Исти-и-инная до-о-очь Кра-а-асного!

Мариан молчал, но глаза его были больными, страшными. На него оглядывались. Только он мог бы остановить ее — но он не стал. И не потому, что не жаждал этого всем сердцем.

— Я решила, — сказала Василина, и гул затих, разбившись о ее негромкие слова. — Я могу полететь без согласования. Или, — она снова посмотрела на часы, — у нас есть не больше двадцати минут, чтобы обговорить детали. Чем быстрее мы избавимся от их армии, тем быстрее сможем высвободить силы на помощь моей сестре.

* * *

В столице Рудлога и южных пригородах продолжали орать сирены, население через громкоговорители оповещалось, что начинается эвакуация, необходимо выезжать на север, спасатели и армейские части выдвигались в районы, которые нужно было выводить прежде всего. Разворачивались оборонные комплексы, в боевую готовность приводились артиллерия и армейские листолеты, двигались по улицам колонны танков, чтобы перекрыть въезды в город и выиграть время. Туда же из гвардейской части дворца под командованием офицеров вылетали, выбегали и выпрыгивали десятки огнедухов, которые следовали за машинами с бойцами.

В столице все эти месяцы война ощущалась как что-то отдаленное: жители продолжали ходить на работу, отводить детей в школы и детские сады, заниматься повседневными делами, да и многочисленные беженцы нашли здесь кров и помощь. Признаться, нежити горожане боялись больше, чем иномирян — потому что совсем недавно священство, маги и огнеметчики зачищали канализацию в северном