– Вас не затруднит поставить мой бокал вот сюда, под правую руку, на подлокотник? – сказала она, постукав по дереву, и Страйк подал ей вино под взглядом добрых, сонных глаз палевого лабрадора, который плюхнулся на пол у ног хозяйки.

Звуки скрипок, а с ними и вся симфония, пошли на убыль, как только Страйк сел. Начиная от бежевого ковра и заканчивая мебелью, сохранившейся, вероятно, еще с семидесятых годов прошлого века, вся обстановка была выдержана в разных тонах коричневого. Половину одной стены закрывали встроенные стеллажи, на которых стояло не менее тысячи компакт-дисков. На столе в дальнем конце гостиной лежала стопка рукописей, набранных Брайлем. На каминной полке стоял большой фотопортрет девочки-подростка. Страйку пришло в голову, что мать этой девочки лишена даже такого горького утешения, как ежедневное созерцание Рианнон Уинн; ему стало неловко от нахлынувшего сострадания.

– Красивые цветы, – заметил он.

– Да. У меня недавно был день рождения, – сказала Делия.

– Вот оно что. С прошедшим вас.

– Вы родом откуда-то из западных графств?

– Не совсем. Из Корнуолла.

– У вас, я слышу, характерные гласные, – сказала Делия.

Она сделала паузу, чтобы Страйк мог налить себе кофе. Когда прекратилось звяканье серебра и бульканье льющейся жидкости, Делия заговорила.

– Как я уже говорила вам по телефону, мне очень тревожно за Аамира. Не сомневаюсь, он по-прежнему находится в Лондоне, потому что других городов не знает. Но не у родных, – добавила она, и Страйку послышались презрительные нотки. – Я очень за него беспокоюсь.

Осторожно нащупав бокал, она пригубила вино.

– Когда вы его заверите, что у него не будет никаких неприятностей и что все, рассказанное вам Чизуэллом, дальше вас не пойдет, тотчас же посоветуйте Аамиру связаться со мной, причем срочно.

Скрипки опять кричали и стонали, возвещая, на неискушенный слух Страйка, разноголосое дурное предчувствие. Собака-поводырь почесалась, глухо стуча лапой по ковру. Страйк достал блокнот.

– У вас есть имена или контактные данные кого-нибудь из друзей Маллика, которые могли его приютить?

– Нет, – ответила Делия. – Я бы не сказала, что у него много друзей. В последнее время он упоминал какого-то человека, связанного с университетом, но имени я не запомнила. Вряд ли это родственная душа. – От мысли об этом неблизком друге ей, похоже, стало не по себе. – Аамир учился в Лондонской школе экономики, тот район ему хорошо знаком.

– У него сохранились теплые отношения с одной из сестер, верно?

– О нет, – быстро ответила Делия. – Нет-нет, они все от него отвернулись. У него, по сути, нет никого, кроме меня, и это лишь усугубляет ситуацию.

– Однако эта сестра вывесила на «Фейсбуке» их недавнее совместное фото. Снимок был сделан в пиццерии, как раз напротив вашего дома.

На лице Делии отразилось не столько удивление, сколько неудовольствие.

– Аамир говорил мне, что вы собираете информацию в интернете. О которой из сестер идет речь?

– Я должен прове…

– Но мне кажется, сейчас он проживает не у нее, – перебила Делия, – учитывая, как с ним поступили самые близкие люди. Хотя, конечно, нельзя исключать, что он с ней связывался. Вам было бы полезно разузнать, что ей известно.

– Обязательно, – сказал Страйк. – Еще какие-нибудь мысли по поводу его возможных перемещений?

– У него в самом деле больше никого нет, – повторила она. – И это меня тревожит больше всего остального. Он беззащитен. Мне просто необходимо его разыскать.

– Сделаю все, что смогу, – заверил ее Страйк. – А теперь осмелюсь напомнить, что по телефону вы обещали ответить на пару вопросов.

Ее лицо сделалось еще более непроницаемым.

– Вряд ли я сообщу вам что-нибудь полезное, но приступайте.

– Можно для начала несколько слов о Джаспере Чизуэлле и о тех отношениях, которые сложились между Чизуэллом, вами и вашим мужем?

Своим выражением лица Делия сумела показать, что вопрос этот представляется ей дерзким и отчасти смехотворным. Вздернув брови, она с ледяной улыбкой ответила:

– Ну, с Джаспером у меня были сугубо профессиональные отношения.

– И как это понимать? – спросил Страйк, положив в кофе сахар и сделав небольшой глоток.

– Поскольку Джаспер, – изрекла Делия, – нанял вас, чтобы получить компромат на нас с мужем, я склонна думать, что вам уже известен ответ на этот вопрос.

– Значит, вы утверждаете, что ваш муж не шантажировал Чизуэлла, это так?

– Именно так.

Страйк понимал, что давить в этом вопросе нельзя: результатом будет только отчуждение. Если уж Делия выбила судебное предписание, оставалось лишь гадать, как далеко она готова зайти. В данный момент не грех было позволить себе временное отступление.

– А что можно сказать насчет других членов семейства Чизуэлл? Вам доводилось встречаться с кем-нибудь из них?

– С некоторыми, – чуть настороженно ответила Делия.

– И какое у вас осталось впечатление?

– Это поверхностное знакомство. Герайнт утверждает, что Иззи всегда была трудолюбива.

– Покойный сын Чизуэлла входил в юношескую сборную по фехтованию одновременно с вашей дочерью, правильно я понимаю?

У нее на лице дрогнули мускулы. Страйку вспомнилось, как закрывается анемона, почуяв хищника.

– Да, – только и сказала Делия.

– Вам нравился Фредди?

– По-моему, я с ним ни разу не общалась. На соревнования Рианнон ездила с отцом. Он знал всю команду.

По ковру, как прутья решетки, протянулись тени от стеблей роз. Откуда-то с заднего плана ворвалась симфония Брамса. Матовые линзы очков Делии казались угрожающими в своей непроницаемости, и Страйк, далекий от всяких суеверий, почему-то вспомнил слепых оракулов и пророчиц из древних мифов, а заодно и сверхъестественную ауру, которая обычно приписывается здоровыми этому конкретному недугу.

– Как вы считаете, отчего Джаспер Чизуэлл столь настойчиво искал порочащие вас сведения?

– Я ему не нравилась, – без обиняков высказалась Делия. – Мы часто расходились во мнениях. Он происходил из такой среды, где принято считать, что любые отклонения от условностей и норм подозрительны, противоестественны и откровенно опасны. Чизуэлл относился к богатым тори мужского пола и с белым цветом кожи, мистер Страйк, а потому считал, что коридоры власти лучше всего отдать на откуп богатым тори мужского пола и с белым цветом кожи. Он стремился во всем восстановить тот статус-кво, который помнил с юных лет. Преследуя эту цель, он зачастую поступал беспринципно и, конечно же, лицемерно.

– В каком отношении?

– Адресуйте этот вопрос его жене.