– То есть он получил сорок тысяч фунтов?

– Вот-вот. А Кинвара и другие домочадцы изображают полное неведение. Якобы они понятия не имеют, откуда пришла такая сумма и почему Чизуэллу понадобилось открывать для этого поступления отдельный счет.

– А ведь именно такую сумму поначалу затребовал Джимми, – вспомнила Робин. – Странно это.

– Еще как. Я позвонил Иззи.

– Времени зря не терял, – заметила Робин.

– Ты еще половины не слышала. Иззи отпирается: мол, не знает, откуда поступили сорок кусков; но почему-то я ей слабо верю. Потом спрашиваю про записку, которую стырила Флик. Иззи в шоке: как Флик сумела выдать себя за уборщицу? Ее прямо затрясло. Мне кажется, ей впервые пришло в голову, что Кинвара может оказаться не при делах.

– Надо думать, сама она в глаза не видела эту псевдополячку?

– Верно.

– А как она истолковала записку?

– Она тоже считает, что это смахивает на список дел. Предполагает, что «судзуки» – это «гранд-витара», принадлежавшая самому Чизуэллу. Насчет «матери» никаких идей нет. Я вытянул из нее только одну стоящую деталь: насчет «блан де блан». У Чизуэлла была аллергия на шампанское. Якобы он покрывался красной сыпью и начинал задыхаться. Но вот что удивительно: когда я в день смерти Чизуэлла с утра осматривал кухню, там стояла большая пустая коробка с эмблемой «Moёt & Chandon».

– Ты мне ничего такого не говорил.

– Мы тогда обнаружили тело министра. В тот момент пустая коробка не привлекла особого внимания; до сегодняшнего разговора с Иззи мне даже в голову не приходило, что картонная тара каким-то боком связана с делом.

– Внутри стояли бутылки?

– Внутри, как я понял, было пусто, и родственники утверждают, что в том доме Чизуэлл никогда не принимал гостей. Если он сам не пил шампанское, что там делала эта коробка?

– Ты же не думаешь, что…

– Как раз думаю, – сказал Страйк. – В этой коробке, я считаю, скрытно пронесли в дом гелий и резиновую трубку.

– Вот это да! – Робин навзничь упала на незастеленную кровать и уставилась в потолок.

– Очень умный шаг. Убийца даже мог прислать эту коробку под видом подарка, зная, что хозяин дома вряд ли ее вскроет, чтобы выпить бокал-другой.

– Здесь есть натяжка, – возразила Робин. – Что мешало ему просто вскрыть коробку? А то и передарить?

– Нужно выяснить, когда ее доставили, – сказал Страйк. – А между тем одна из второстепенных загадок получила свое решение. Нашелся зажим для банкнот – подарок Фредди отцу.

– Где?

– У Чизуэлла в кармане. На твоем снимке там что-то поблескивает.

– Так, – растерянно протянула Робин. – Значит, перед смертью он нашел эту вещицу?

– Ну, найти ее после смерти было бы затруднительно.

– Ха-ха, – саркастически произнесла Робин. – Как будто других возможностей не существует.

– Что убийца подбросил этот зажим мертвецу в карман? Рад, что ты догадалась. А вот Иззи была поражена, когда эта вещь обнаружилась в кармане покойного: найди отец ее при жизни, заявила Иззи, он бы непременно поделился этой вестью. А так из-за этой потери он устроил жуткий скандал.

– Действительно, – согласилась Робин. – Я слышала, как он учинил телефонный разнос персоналу отеля. Надеюсь, с этого подарка сняли пальчики?

– Угу. Ничего подозрительного. Только отпечатки Чизуэлла, но на данном этапе это ничего не значит. Если в доме был убийца, он, безусловно, орудовал в перчатках. Я еще задал Иззи вопрос насчет погнутого клинка; мы оказались правы. Это старая шпага Фредди. Как она погнулась – никто не знает, но и на ней были отпечатки одного только Чизуэлла. Можно предположить, что Чизуэлл в сентиментальном подпитии снял ее со стены и случайно наступил на клинок, но повторюсь: то же самое мог сделать и убийца в перчатках.

Робин вздохнула. Значит, она рано радовалась, что нашла записку.

– Так что же: ни одной реальной зацепки?

– Не гони лошадей, – сказал Страйк. – Хорошие вести оставляю напоследок. Иззи раздобыла новый номер телефона той девушки, Тиган Бутчер, которая работала в конюшне и может подтвердить алиби Кинвары. Я тебя попрошу ей позвонить. Мог бы и сам, да боюсь ее напугать.

Под его диктовку Робин записала цифры.

– А после разговора с Тиган позвони Рафаэлю, – добавил Страйк и продиктовал номер, полученный от Иззи. – Хочу раз и навсегда прояснить, чем он занимался в то утро, когда скончался его отец.

– Сделаю. – Робин только обрадовалась конкретным поручениям.

– Барклай снова займется Джимми и Флик, – сказал Страйк, – а я… – Он выдержал небольшую театральную паузу, и Робин засмеялась:

– А ты…

– …опрошу Билли Найта и Делию Уинн.

– Что? – Робин не поверила своим ушам. – Как ты проникнешь в лечеб… а эта никогда в жизни не согласится…

– Вот тут ты ошибаешься, – сказал Страйк. – По моей просьбе Иззи откопала в бумагах Чизуэлла номер Делии. Я уже с ней созвонился. Скажу честно: был готов, что она пошлет меня куда подальше…

– …только более возвышенным стилем, насколько я знаю Делию, – предположила Робин.

– …и в начале разговора подумал, что так оно и будет, – признался Страйк, – но, как оказалось, произошло непредвиденное: исчез Аамир.

– Что? – встрепенулась Робин.

– Не волнуйся. «Исчез» – это по словам Делии. На самом деле позавчера он уволился и съехал из дома, так что в списках пропавших без вести его искать не стоит. Она пыталась до него дозвониться, но он не берет трубку. Делия винит меня, потому что я – опять же, выражаясь ее словами, – «профессионально его обработал», когда заявился к нему с вопросами. По ее мнению, у него очень хрупкая душевная организация и, если он что-нибудь над собой сотворит, это будет на моей совести. Так что…

– …ты пообещал его разыскать в обмен на беседу с ней?

– А вот тут ты совершенно права, – сказал Страйк. – Она с готовностью ухватилась за такое предложение. Считает, что я смогу его успокоить, внушить, что никакой угрозы для него нет, и заверить, что все нелицеприятные факты, которые я услышу о его персоне, дальше меня не пойдут.

– Надеюсь, с ним ничего не случилось, – в тревоге заговорила Робин. – Меня он действительно недолюбливал, но это лишь доказывает, что он умнее их всех. Когда у тебя встреча с Делией?

– Сегодня в семь вечера, у нее дома, в Бермондси. А завтра после обеда, если все пойдет по плану, переговорю с Билли. Барклай говорит, Джимми в это время к брату не собирается, так что я уже созвонился с больницей. Теперь жду подтверждения от лечащего врача-психиатра.

– Неужели ты рассчитываешь, что тебе позволят его опросить?

– В присутствии медиков – да. Врачам будет интересно проверить, не прояснится ли у него сознание от разговора со мной. Он сейчас опять на таблетках и чувствует себя гораздо лучше, но без конца рассказывает историю о задушенном ребенке. Если медики придут к единому мнению, меня прямо завтра пустят в надзорную палату.