Гарет не стал слушать угрозу отца до конца.

– Отчислить меня? Да бога ради.

Демонстративно развернувшись, он зашагал к воротам. Хелен развела руками и кинулась за ним в погоню.

Юлиан переглянулся сначала с мистером Тейлором, затем с Пенелопой, и, мысленно выразив свои сожаления, взял Магдалену за руку и потянул за собой.

Ему срочно нужно в город.

– Так это была она? – ближе к вечеру спросила Магдалена.

– О ком ты? – отреагировал задумчивый Юлиан.

– Та самая девушка. Пенелопа Лютнер. Которая…

– Да. Это она.

Юлиан не хотел говорить на эту тему ни с Магдаленой, ни с кем-то другим.

– Красивая, – с ноткой грусти произнесла девушка.

Юлиан знал это и без неё.

– Ты в сто раз лучше, – ответил он.

Юлиан старался произнести это как можно нежнее и искренней, но получилось монотонно и сухо. Это не означало того, что он лгал. Скорее, был слишком глубоко погружен в свои мысли и они не позволяли ему расслабиться.

– Зачем этот парень соврал мне о том, что тебя нет в академии? – спросила Магдалена.

– Потому что он поддонок.

– Подонок… Никто не становится подонком просто так. У него должна была быть какая-то причина.

Юлиан остановился возле скамейки и присел. Магдалена предпочла продолжить беседу стоя.

Он не хотел высказывать все мысли на этот счёт Магдалене. Это было абсолютно неправильным – новые отношения подразумевают не только полное отречение от старых, но и их полное забвение.

Скорее всего, любой девушке интересно, что было до неё. Это было особенностью их пола, что Юлиан понять не мог. Он предпочёл бы не знать о том, что до него у Пенелопы был Браво. И, тем более, не хотел знать прошлого Магдалены, ибо в силу возраста он вряд ли был у неё хотя бы вторым.

– Меня не интересуют эти причины, – сказал Юлиан. – Я ни в чём не виновен перед ним, и всё, что он делает, необоснованно.

– Всё дело в Пенелопе? Вы её не поделили?

– Ты слишком часто стала спрашивать про неё.

Магдалена замялась. Она по-детски поджала губы, и, приподняв плечи, присела рядом с Юлианом. Взяв его за руку, она тихо сказала:

– Потому что я хочу знать, чем она лучше, чем я.

Юлиан повернул голову.

– Лучше? Почему ты так думаешь?

– Слышала от Йохана, как ты ей восхищался. Сама сегодня заметила, как ты на неё смотрел.

Пенелопа не была лучше, чем Магдалена. Но до столь проницательной особы это было невозможно донести.

– Забудем прошлое. Просто насладимся моментом, – сказал Юлиан и поцеловал её.

Это всегда действовало. Магдалена настолько сильно любила поцелуи, что этот процесс всякий раз затягивался не меньше, чем на десять минут. После этого она забывала то, о чём говорила раньше, и всё начиналось будто сначала.

Юлиану так было легче. Всякий раз как заново – ни прошлого, ни будущего, только настоящее.

Гарет всегда называл себя скромнягой. В противовес мнению Хелен, которая не переставала говорить о его крутости, младший Тейлор искренне недоумевал по этому поводу и переводил всё в шутку.

Но то, что Гарет сделал вчера во дворе академии, было сложно описать словами. Выйдя в одиночку против семерых, он не подавал ни малейшего признака страха. Аарон казался на его месте сущим ничтожеством, чьим единственным оружием была сомнительная поддержка.

Удар Гарета так же оказался бесподобным. Грация лани, скорость ветра и мужество льва в совокупности со столь эффектно упавшей после этого на лоб пряди волос сделали из Тейлора настоящего киногероя.

С одной стороны, Юлиан гордился своим соседом. С другой же – почувствовал, как низко в очередной раз упала его собственная самооценка. Юлиан мог сколько угодно кричать, что уничтожит Браво одной силой мысли, но на самом деле это сводилось в бессмысленные угрозы. Это ни разу не подкреплялось делом, из-за чего Юлиан начинал думать, что он и сам – лишь обёртка.

Юлиан не хотел признавать, что его одолела зависть. Но факты говорили об обратном – он дал себе слово, что однажды достигнет уровня Гарета. Когда-нибудь, но не сейчас.

– Где ты научился так бить? – осторожно спросил Юлиан.

Они впервые заговорили про те события. Казалось, воспоминания о них не приносили Гарету никакого удовольствия.

– Хочешь так же? – не отрывая глаз от книги, спросил Тейлор.

Он лежал на кровати и был углублен в какой-то трактат по алхимии.

– Думаю, это не помешало бы мне, – ответил Юлиан.

Он не мог найти себе места – ни в книгах, ни в прогулках, ни в мыслях.

– Я думал, ты это делаешь куда лучше меня, – произнёс Гарет.

Юлиан вспомнил свою последнюю драку – она была примерно два года назад. Попытавшись ударить противника, он здорово вывернул себе руку, а последующие действия свелись к катанию по полу, после чего бойцов оттащили друг от друга.

– Тебя накажут за это?

Казалось, Гарет об этом совсем не беспокоился.

– Нет, – уверенно ответил он.

– Но мистер Тейлор обещал.

– Он много что обещал.

Юлиан понимал, насколько эта беседа неприятна для Гарета, но остановиться уже не мог.

– Может, тебе стоит помириться с ним?

– Разве мы в ссоре?

– Очень похоже на то.

Гарет выдохнул и наконец отложил книгу.

– Наши отношения с отцом весьма специфичны, – медленно произнёс он. – Но это не значит, что мы состоим во вражде. Занялся бы ты лучше чем-то другим, чем копанием во мне.

– С радостью, но у меня нет ни единой зацепки касательно вазы Артемиды.

Гарет принял сидячее положение и принялся рассматривать Юлиана. На его лице смешались насмешка и грусть касательно того, насколько же глуп его собеседник.

Юлиан чётко осознавал это, и прямо сейчас должен был выпалить что-то неимоверно важное, но голова оставалась всё такой же пустой.

– Прости, забыл сказать тебе кое-что, – после выдержки сказал Гарет. – Не моя вина в том, что тебя постоянно нет дома.

– Ты знаешь что-то?

– Не могу быть уверенным, но догадка у меня есть. Во время той стычки с твоим другом мне показалось знакомым лицо одного из его прихвостней. Если помнишь – высокий, худой, с выражением лица как у симбиоза мыши и ослицы. Я посовещался с Хелен, и мы пришли к выводу, что видели его у дома Лютнеров в тот день, когда украли их вазу.

– Можешь сказать конкретней?

– Что с тобой случилось? Ты правда ничего не понимаешь? Когда мы с Хелен ушли… В сад, мы увидели его за забором.

Юлиан готов был поклясться, что знал об этом заранее. Браво не мог быть ни при чём – эта рассудительная крыса всегда