Лук трещал, могучие мышцы Гонты были как выкованы из темноймеди. Тугие жилы страшно застыли, и не сразу было видно, что этот металл живет,мышцы сокращаюся, вздуваются, рука оттягивает тетиву все дальше, а гигантскаядуга лука медленно гнется.

Бисеринки пота на лице Гонты превратились в капли. Однапоползла вниз, прокладывая мокрую дорожку, слилась с другой, укрупнилась ипоползла быстрее, обогнула бровь, сползла по переносице. Гонта побагровелсильнее, лицо приобретало синюшный оттенок. Уже все капли ползли вниз, лицостало мокрым как после ливня. Края раны на спине раздвинулись, снова поползластруйка крови. Мясо выглядело вспухшим, воспаленным.

Мрак увидел как начинает вздрагивать стрела, сказалнастойчиво:

— Пора.

Гонта на миг остановился, но нечеловеческим усилием оттянулстрелу еще на ширину ладони. Дрожь прошла по его телу. Мрак страшился, чтострела сорвется, уйдет в небеса или в землю, но Гонта страшным напряжением всееще держался, а тетиву сумел отодвинуть еще на ширину пальца.

— Стреляй, — сказал Мрак.

— Стреляй, — сказал за ним Шулика, а следом послышалисьголоса артанцев:

— Жилы порвешь, мужик...

— Стреляй, а то кишки лопнут...

— Давай, иначе пуп развяжется...

— Не дури, кровью изойдешь!

Гонта оскалил зубы, замер на миг, затем диким усилием сумелотодвинуть тетиву со стрелой еще чуть, коснувшись ею уха. Темные от солнца рукистали красными, словно вся кровь прилила к ним, а лицо, напротив, смертельнопобледнело. Глаза смотрели вперед, только он один зрел что там вдали. На пинезатрещали волоконца. Рана от топора ширилась, там рвалось, лопалось, свежаякровь освобожденно хлынула широкой струей.

— Гонта, — напомнил Мрак, — довольно!

Гонта застыл, видно было нечеловеческое напряжение во всемтеле, рука со стрелой отодвинулась еще на волосок. Внезапно на лбу лопнулажила. Кровь брызнула алыми струйками, обагрила стрелу и повисла на ней мелкимирубиновыми каплями. Гонта страшно оскалил зубы. Кровь поползла по лицу, затеклав левый глаз. Он яростно вытаращил правый, и тут от усилий лопнули жилки нависках. Кровь цвиркнула тонкими горячими струйками. Он вскрикнул нечеловеческимголосом:

— Куявия!.. Я — сын твой!

Последним рывком сумел оттянуть тетиву еще чуть, уже за ухо.Затем стрела исчезла, послышался звонкий хлопок. Тетива задрожала, разбрызгиваяалые капли крови. Гонта счастливо закрыл глаза, колени его подгибались. Мрак скриком «Дурак!» бросился к нему, только он успел увидеть как тетива рассекланезащищенную кожаной рукавицей руку до крови... нет, рассекла вместе с костью!Большой палец упал на камни, разбрызгивая кровь и еще дергаясь в последнемусилии держать древко лука.

Гонта рухнул как срубленный дуб. Мрак перевернул его наспину. Искаженное нечеловеческим напряжением лицо Гонты медленно расслаблялось.Губы шевельнулись, Мрак услышал только женское имя, но это не было имя богини,которой он вверял душу.

Додон трясся, суетливо спрашивал:

— Все видели стрелу?.. Все видели куда полетела?

— Замолчи, — ответил наконец Шулика устало. Он подошел ккраю, долго смотрел в сторону реки. — Там везде мои отряды. А стрелу куявасразу увидят и скажут, где упала.

Горный Волк навис над Гонтой, попытался пнуть ногой в лицо.Мрак подставил свои сбитые цепями в кровь руки.

— Издох?

— Погиб, — прошептал Мрак, он подул в лицо Гонте, пощупалжилку на шее. — Не верю... Погиб! За что? За эту жалкую тварь? За то, чтобы онпопрежнему сидел на троне?

Мрака стащили с башни, когда во двор ворвался взмыленныйвсадник. Еще издали закричал сорванным голосом:

— Воевода!.. Воевода! Стрелу нашли!

Шулика быстро обернулся:

— Где?

Всадник ответил плачущим голосом:

— Мы переправлялись через реку на эту сторону. Она на излетеударила в горло твоему сыну Соколенку. Он как раз вел отряд.

Шулика прошептал мертвым голосом:

— Мой сын... Он ранен?

— Нет, — ответил всадник упавшим голосом.

— Сильно ранен?

— Он убит. Прямо посреди реки! На месте, где кордон с этойпроклятой Куявией.

Шулика закричал как пораженный насмерть зверь. Мрак виделкак он ухватил себя за волосы, рванул, пустил по ветру целые горсти, и, словноощутив в этом облегчение, принялся рвать снова, упал и катался по земле, стучаголовой о камни, разбивая в кровь лицо.

Во двор c пронзительным визгом ворвались на быстрых коняхвсадники. За спинами развевались длинные волосы. Их было не больше десятка, носледом неслась колесница, влекомая парой взмыленных вороных коней. С вожжами вруках стояла во весь рост полная женщина с короткими черными волосами.

— Медея, — пронесся общий вздох.

— Царица поляниц...

— Что-то теперь?

Артанцы по знаку Горного Волка вытащили топоры и встали вбоевую линию. Он хотел отдать еще какой-то приказ, но Шулика нашел силыпрошептать что-то, и его люди с места не сдвинулись.

Медея, такая непривычная с короткими волосами, впервые несошла с колесницы, а спрыгнула. Народ поспешно дал дорогу. Посреди двора вокружении вооруженных артанцев лежал Гонта. Широко раскрытые глаза невидящесмотрели в грозно нависшее небо. По залитому кровью лицу неторопливо сползалазастывающая темная струйка. На груди пламенела россыпь крупных капель, похожихна драгоценные рубиновые камешки.

— Гонта!

Она с криком упала на труп мужа. Артанские воины почтительноотодвинулись еще на два-три шага, тесня народ, и оказались рядом с поляницами.Те стояли кольцом, легкие мечи в руках, дротики наготове.

Медея провела ладонью по лицу Гонты. Глаза закрылись,искаженное судорогой лицо расслабилось. Наконец-то, говорили его губыбеззвучно, мы не ссоримся. Наконец-то Медея плачет не из-за меня, а по мне.

Лицо ее стало мертвенно бледным. Черным от горечи голосомвыговорила с трудом:

— Ты погиб... отдал жизнь за земли, где тебя сделаливором... где была награда за твою голову! Есть ли на свете справедливость?

Гробовое молчание было ответом. Мрак сказал глухо:

— Медея, боги создали мир... каков он есть.

— Несправедливым!

— Но пришли такие как Гонта! Медея... мир по капельке, попесчинке становится лучше.