Возможно ли такое, что Лекса ревнует? Но, кажется, Оливер уже успел доказать, что, несмотря на присутствие Молли в своей жизни, все равно всегда будет помнить про свою лучшую подругу. Сейчас в его душе расцветала надежда на то, что первая влюбленность может оказаться взаимной, потому что Фостер относилась к Оливеру по-особенному, явно уже не считая его чужим человеком. Почему бы Лексе, как настоящему другу, не поддержать Олли и не дать ему какой-нибудь совет? Зачем она продолжает строить из себя обиженного на весь мир несчастного ребенка? Это ведь глупо! Только, если Лекса сама не… Черт, что за глупости лезут в голову? Нет, это просто исключено! Ричардсон для Оливера словно сестра, а сестра не может влюбиться в своего брата.

— Останови качели, пожалуйста, — попросила Молли.

Оливер тут же покорно подчинился и остановил качели. Фостер резко поменялась в лице, став более серьезной и, кажется, даже взволнованной. Молли неуверенно дотронулась до руки Расмуссена и подняла на него блестящие изумрудные глаза.

— Я хотела написать тебе письмо, но потом решила, что говорить о таких вещах в письмах очень глупо, — тихо произнесла Фостер.

Оливер испуганно хлопал глазами, боясь совершить лишнее движение или сказать какую-нибудь глупость. Он почувствовал неуверенность Молли и все же решил что-нибудь предпринять, поэтому осторожно взял Фостер за руку, широко улыбнувшись ей. Оливер не понимал, откуда в нем взялось столько смелости, но также он ощущал, как его беспорядочно трясет, как быстро бьется сердце в груди и как сильно хочется убежать домой и спрятаться под одеялом. Олли слабак.

— Ты мне нравишься, Олли, — прошептала Молли, опустив голову вниз.

— А т-ты мне, Молли, — сразу ответил Оливер сиплым голосом.

Девушка тут же вырвала свою кисть из руки Расмуссена и крепко прижалась к мальчику. Оливер осторожно обнял ее в ответ, поглаживая большими руками спину Молли. Только сейчас он понял, какой маленькой казалась Фостер рядом с ним. Их разница в росте почему-то даже развеселила Оливера и заставила его улыбаться. Но на душе все равно скребли кошки. Расмуссен невольно задумался о том, какой будет реакция Лексы. Парень знал, что все определенно пойдет не так. Ему уже приходилось выбирать между Лексой и Молли. И если в прошлый раз Фостер смогла принять решение Оливера, то в этот раз, вероятнее всего, не сможет Эдвардс.

— Мы теперь будем вместе? — все еще шепотом спросила девочка.

— Д-да, — если Лекса, в конце концов, не захочет понять Олли, то разве может он считать ее своей подругой? Расмуссен просто хочет быть счастливым.

•••

AURORA — Under The Water

Когда Оливер вернулся домой, его стали еще сильнее тревожить мысли касательно Лексы. Хотелось как можно быстрее рассказать про все девушке, чтобы расставить все точки над «ё». Может, стоить позвонить ей? К тому же, по телефону куда легче будет все объяснить. Лекса когда-то давала свой домашний номер для особых случаев.

— Пап, ты дома? — позвал Оливер, стаскивая с себя старую отцовскую куртку.

— Дома, — раздался сухой ответ Йоханесса.

Расмуссен обреченно вздохнул, понимая, что просить совета даже у собственного отца бесполезно. Парень сжал губы, искренне скучая по тем временам, когда все было в разы проще и когда можно было, ничего не боясь, просто подойти к папе и попросить у него помощи.

Оливер приоткрыл дверь в комнату отцу, чтобы посмотреть, чем он занят и в каком вообще состоянии. Йоханесс сидел на полу и что-то рисовал с каким-то необъяснимым раздражением на лице. Любопытство обожгло юношу: прям хотелось влезть и посмотреть, что именно рисует отец.

— Ты чего-то хотел? — сиплым голосом спросил мужчина, заметив на внимательный взгляд Оливера.

— Пап… — замешкался парень. — Как ты себя чувствуешь?

— Отлично, — Ольсен отвел взгляд. Оба знали, что он сейчас соврал. — А ты как? Как дела в школе?

— Со школой… Временные проблемы. Я все исправлю, — тихо ответил Расмуссен.

— Тебе нужна помощь? — вяло спросил мужчина. Олли сжал губы, понимая, что на самом деле глупо ждать какую-то помощь от отца. Ему, вероятнее всего, давно плевать на сына.

Нет, стоп! Как Оливер мог допустить такие мысли в своей голове? Он ведь всегда спорил с Эльфридой, когда разговор заходил про отца, потому что она и дядя Гловер были слишком категоричны по отношению к Йоханессу. Расмуссен знал куда лучше всех остальных знал его настоящего, который сам воспитал маленького сына, хотя на момент становления отцом Йенсу было всего девятнадцать лет. Он мог отдать Олли в приют, но не попытался избежать ответственности, как это сделала мать. Конечно, участие в воспитании принимали и бабушка с дедушкой, но Оливер прекрасно знал, сколько всего пришлось пройти Йоханессу, так как его мать и отец в упор не хотели принимать внука и обвиняли сына в беспечности и наивности. Парень знал, что Йенсу пришлось бросить мечты о любимом деле. Вивьен и Ульрик никогда не поддерживали странную одержимость своего сына рисованием и его стремления работать в этой сфере, поэтому после появления Оливера решили поставить Йенса перед выбором: или он становится художником, но избавляется от мальчика, или оставляет своего сына, но идет учиться на киномеханика. Оливер знал, что Ольсен, несмотря ни на что, хороший человек. Просто сейчас в его жизни возникли определенные трудности. Йоханесс никогда себя так раньше не вел, так что парень понимал, что случилось что-то очень серьезное, просто Ольсен не мог обо всем рассказать. Ещё после смерти родителей он сильно изменился, а сейчас… вероятно, это правда. Не может человек по щелчку пальцев стать другим. Все факты говорили о том, что Йоханесс действительно может быть влюблён. В ту женщину в его вязанном кардигане. Только едва ли ему это приносит много счастья. Парень поджал губы: конечно, он хорошо знал своего отца, конечно, он прекрасно понимал, каким тот является человеком. Йоханесс добрый и очень заботливый, просто, как и все, он ошибается и падает.

— Я справлюсь, пап. Не волнуйся, — Олли мягко улыбнулся.

— Как скажешь, — Йенс тяжело вздохнул.

Расмуссен прикусил губу и вышел из комнаты. Легче от этого разговора ничерта не стало, но зато парень окончательно решил рассказать все Лексе, чтобы потом не терзать девушку своим странным поведением и не мучить ее и не без того забитую мыслями голову. Оливер набрал номер Эдвардсов предварительно обыскав всю свою комнату, чтобы найти бумажку с цифрами. Оставалось только надеяться, что трубку поднимет не её мама: мальчик был уверен, что миссис Эдвардс его ненавидит.

— Алло? — ответил приятный мужской голос. Ага, наверное, это её отец. Легче от этого, правда, не стало. А