Что подтверждает наличие большого синяка, проступившего под правым глазом.

— Надо приложить, — Саша, неожиданно появившаяся в ванной, тянется к моему лицу. Принесла лед, обернутый в полотенце. — Кровь не идет?

— Нет.

— Болит?

— Ерунда.

— Ты все равно подержи пару минут, — советует, убирая руку.

Удивлен, что не злится. Думал, дома случится грандиозный скандал. Был к этому на все сто готов, понимал же: из-за меня ее отношения с отцом окончательно испорчены.

— Полегче?

— Да.

— Я постелила. Ляжем пораньше? Или ты голодный? — стеклянные глаза, пустой взгляд.

— Сань…

— Если хочешь, я что-нибудь приготовлю. Только надо разморозить, мы же думали, что поедим в ресторане…

— Сань, — качаю головой. — Ничего не надо.

— Тогда пойдем, пожалуйста, — дрожащими пальцами цепляется за мою ладонь.

— Пойдем.

Щелкаю выключателем. Следом за ней направляюсь в спальню.

— Иди сюда, — подложив под голову подушку, зову ее к себе, и она тут же устраивается на моей груди.

За окном гремят раскаты грома. Вон даже погода испортилась, под стать нашему настроению…

— Это было ужасно, — тихонько шепчет, первой нарушая тишину.

Ну, определенно, это был не тот вечер, который хотелось бы повторить.

— Его слова… Про то, что для него больше нет дочери… Ранили гораздо сильнее, чем пощечина, которую он себе позволил.

— Не принимай близко к сердцу, остынет. Сказал в пылу ярости.

— Нет. Ты не знаешь моего отца. Теперь я для него предатель.

— Погоди, — до меня только сейчас доходит смысл того, что я услышал. — Он тебя ударил? Когда это было?

Тело разом напрягается. Кровь моментом закипает.

Сука, и все-таки надо было врезать ему в ответ! Мудак старый.

— Мы ругались. Из-за моего отказа Богдану, из-за нежелания работать в полиции. Я дерзила и…

— Его это не оправдывает, — цежу сквозь зубы. — Ты поэтому ушла из дома, верно?

— Да.

Что ж. Стоило догадаться, что на такой решительный шаг ее могло сподвигнуть лишь нечто подобное.

— Илья, ты правда сказал ему, что женишься на мне? И что у нас будут дети, — привстает, поворачивается и внимательно на меня смотрит.

— Сказал, — пропускаю сквозь пальцы прядь ее прекрасных волос.

— Я пойду на это только тогда, когда буду уверена в том, что с прошлым покончено. Ты понимаешь, о чем я? — уточняет строго.

— Да.

— Кроме тебя у меня теперь никого нет.

— Значит, я стану всем.

— Станешь?

— Да. Не плачь, — вытираю большим пальцем слезы, скатывающиеся по ее щеке.

— Не хочу жить и бояться.

— Я все утрясу. Нужно время.

— Постоянно жить в страхе и думать о том, что тебя могут убить.

— Сань…

— Если… Если это произойдет… Я… Я просто умру, Илья. Ты понимаешь? Ты это понимаешь? М?

Ее трясет. Задыхается. Плачет навзрыд.

— Тихо, успокойся, — беру ее лицо в ладони. — Я вылезу из всего этого дерьма. Не сразу. Но вылезу.

— Ты обещаешь? — спрашивает, всхлипывая.

— Обещаю, Сань.

*********

— Кучерявый, а что за толпа истеричек там, у входа? Кого они караулят с утра пораньше? — интересуюсь первым делом, когда захожу к Абрамову в кабинет.

— Спасибо твоей Сане! Подложила свинью размером с мамонта, — недовольно ворчит он, протягивая ладонь для приветственного рукопожатия.

— А че такое? Ааа… подожди, так это твои фанатки? — прусь с него. — Ну точно! Как я сразу не догадался!

Дело в том, что Сашкина песня «Аритмия» за последние пару месяцев получила широкую известность. Прямо-таки взорвала всевозможные чарты. Соответственно и у клипа просмотров до хрена.

Сашку вон даже позвали выступить на новогоднем шоу, которое организует музыкальный канал.

— Очень смешно! Снялся на свою голову… — снова садится за стол, заваленный бумагами.

— Как они тебя нашли? — искренне удивляюсь.

— Я без понятия. Мало мне проблем? Теперь еще и это.

— Терпи. Популярность — она такая.

— Иди ты в жопу! — швыряет в меня папкой. — Закорючку свою поставь. Новости для тебя есть, кстати.

— Боюсь спрашивать, хорошие или плохие, — усаживаюсь в кресло напротив. — Милые олени.

— Жена подарила. Пришлось надеть. Марсель, иди сюда.

Оборачиваюсь.

Мальца-то я и не заметил. Настолько тихо он сидел на диванчике в углу.

— Здорово, бандит!

— Привет!

— Ааа, так у вас одинаковые.

Прикольно. И у Марселя белый свитер с оленями. Точь-в-точь как у папки. Класс!

— Покажи. Что нарисовал? — спрашивает Ян у мелкого, сажая того на колени.

— Маму.

— Кхм. Хорошо, что мама этого не видит, — смеется Абрамыч, глядя на его каракули. — Сына, рисовать — определенно не твое. Хватит нам в семье одного художника.

— Как дела, Марс? — обращаюсь к пацанчику.

— Так себе, — по традиции хмуро выдает тот.

Ну копия Ян!

— А что под глазом?

Люблю с ним общаться, хоть мальчонка и не особо разговорчив.

— Давай-давай, расскажи дяде Илье про свое поведение.

— Хулиганишь?

— Это ты мягко выразился. Этот террорист закошмарил сад, — взъерошивает кучери сына.

— Дерется?

— Да.

— Ну ладно, сам таким не был, что ли! — подмигиваю строгому папаше.

— Так в том-то и соль, что был. Похоже, от папы мы унаследовали все дерьмо, — закрывает ему уши на последнем слове.

— Дашка вернулась?

— Нет. У них полуфинал завтра. Тридцатого прилетит наша Снегурочка. Прям под Новый Год.

— Марсель, где мама?

— В мячик играет с тетями. В валибол, — покручивая в руках машинку, рассказывает он.

— Она у нас кто? — Ян вытирает влажными салфетками его пальцы, испачканные фломастерами.

— Мячистка.

— А папа что обычно делает?

Паренек молчит.

— Ну, повтори то, что воспитательнице сказал.

— Приносит деньги и прячет их от мамы, — невозмутимо выдает его отпрыск.

Я ржу.

— А откуда у папы деньги, воспитательница случайно не спросила? — уточняю, вскинув бровь.

— Спросила конечно, — вздыхает Ян, наблюдая за ребенком.

— И?

— Папа чертит ночью, — говорит Марсель.

— И папа у нас…

— Чертила, — на полном серьезе озвучивает малой.

Взрываюсь хохотом.

ЧЕРТИЛА!

Это ж надо было такое отчебучить.

— Вот так мы папу определили, понимаешь? Чертила… — Кучерявый качает головой. — Где-то я это уже слышал…

— Ахаха… Дай пять, Марсель!

— Иди, еще посиди там, окей? Нам с дядей Ильей надо поговорить, — отправляет его на диванчик.

— Па, а цик?

— Вечером цирк. Чуть попозже.

— И попкорм?

— И он, да.

— И медведя?

— Медведи. Да.

— Пойду ждать, — вымученно вздохнув, сообщает он.

Не могу с него, кадр! Вот бы и мне такого.

— Возвращаясь к нашему разговору, Илюх… — Ян снова становится серьезным. — Менты тебя кошмарили по команде высоко сидящего Бандалетова. Знаешь, кто такой?

— Без понятия.

— А я знаю. Это папаша того Бандалетова, за которого твоя Саня чуть не вышла замуж.

Вон оно что… Ну теперь все предельно ясно. Уязвленное самолюбие, значит.

— Отец сказал, что они с подполковником Харитоновым бьются в десна. Короче, ничего хорошего не жди. Павел Петрович лютует. Грозился крепко за тебя взяться.

— Ой да плевать.