– Хм-м. Да, например, спрячемся в подвале. Ладно, пойдем вымоем посуду.

В десять часов Льюис вышел из комнаты и пошел к своей соседке пить лимонад и есть пончики. Оказалось, что миссис Циммерманн и дядя Джонатан дожидаются его в столовой. В конце длинной комнаты стоял огромный дубовый стол, накрытый свежей клетчатой скатертью. Уже готов был четырехлитровый кувшин лимонада и пончики, которые миссис Циммерманн почему-то называла жареными пирожками. В другом конце комнаты в камине потрескивал огонь. По каминному коврику и полке плясали фиолетовые тени, а дракон на картине как будто вился и изгибался. Выглядел он грозно.

– Добрый вечер, Льюис, – поздоровался Джонатан. – Неси стул и принимайся за угощение.

Покончив с двумя или тремя пончиками и опрокинув четыре больших стакана лимонада, Джонатан объявил, что сегодня будет развлекать своих друзей «историческими миражами, или известными сценами дней минувших». Он спросил Льюиса, какой исторический эпизод ему хотелось бы увидеть.

– Падение испанской армады, – не задумываясь выпалил Льюис. – Только не батальные сцены – про них я читал у Джона Стоддарда. Но он ничего не писал про то, что случилось, когда кораблям на пути домой нужно было обогнуть берега Англии. Вот что я хочу посмотреть.

– Хорошо, – согласился Джонатан. – Пойдем туда, сядем у камина.

Они встали и отправились к огню, где их уже ждали удобные кресла. Устроившись, Джонатан протянул трубку в сторону электрических свечей на каминной полке, и из них потекла энергия. Свет их затрепетал и погас. То же случилось и с лампами в люстре над столом. Это напоминало момент, когда в театре перед спектаклем гасят свет. В носу у Льюиса защекотало, на языке он тоже почувствовал щекотку – вокруг разлился запах и вкус соли. Зернистый ползучий туман обволок комнату, и Льюис обнаружил, что стоит на траве на краю вспаханного поля. Слева был дядя Джонатан, а справа – миссис Циммерманн. Перед ними бушевало и ревело серое холодное море.

– Где мы? – поразился Льюис.

– Это Джон-о’Гротс, самая северная точка Шотландии, – ответил дядя Джонатан. – Год 1588, армада совсем рядом, точнее, то, что от нее осталось. Без телескопа ее не разглядишь.

– Без телескопа? – удивился Льюис, а потом понял, что теперь они стоят на небольшой площадке за каменной оградой. Такие ограды, высотой по пояс, встречаются в парках, где можно посмотреть в телескоп. А на ограде как раз стоял нужный инструмент с карточкой под стеклом. Льюис нагнулся, присмотрелся к карточке и прочитал:

Последний шанс увидеть армаду в этом году.

Будьте добры, оплатите просмотр.

Цена – пять шиллингов.

Джонатан порылся в кармане жилета, достал две большие серебряные монеты и отдал их Льюису. Кругляши достоинством в полкроны стоили два с половиной шиллинга каждая в пересчете на старомодные британские деньги. Льюис опустил их в приемник. Внутри закрутился какой-то механизм, мальчик приложил глаз к телескопу и приготовился смотреть.

Сначала видна была лишь молочная пелена, но, настроив резкость, Льюис увидел несколько больших галеонов, медленно бороздящих волны. Паруса тут и там были разорваны, концы снастей разметал ветер. Длинные ряды бойниц были плотно закрыты от бушующего моря, на бортах трех из четырех кораблей виднелись заплатки. Посреди одного судна тянулся трос – видимо, чтобы не дать ему развалиться на части.

Льюис смотрел, как суда покачиваются на волнах. Теперь у кораблей была видна высокая богато украшенная корма. Святые, епископы и драконы подпирали позолоченные рамы или жались к витым углам. Льюис заметил, что у некоторых статуй нет голов или рук. Один хмурый епископ совсем не благочестиво носил свою митру.

Льюис направил телескоп в другую сторону. Теперь он видел странного маленького человечка. Тот расхаживал по кватердеку[12] самого большого, роскошного корабля, который, правда, пострадал сильнее других. На мужчине была накидка, едва достающая до колен, его трясло. Длинные усы вымокли, а вид выдавал обеспокоенность.

– Что это за человек на самом большом корабле? – спросил Льюис.

– Это герцог Медина-Сидония, – объяснил Джонатан. – Он носит звание капитан-генерала, а значит, командует всей армадой. Всем этим испещренным пробоинами тонущим безобразием. Держу пари, он бы многое отдал, чтобы быть сейчас дома.

Льюису стало жаль несчастного герцога. Читая прошлым вечером в кровати книгу Джона Стоддарда, Льюис мечтал оказаться в проливах между Британией и Европой, командовать крепким английским судном. Он бы палил из артиллерийских пушек то по одному, то по другому судну герцога и потопил бы их все. Но теперь ему больше хотелось помочь несчастному человечку. Если бы он только мог…

Льюис стоял и размышлял, когда дядя постучал его по плечу и указал на кое-что, чего мальчик еще не заметил. Неподалеку стояла медная пушка, способная метать ядра весом 24 фунта[13]. Она размещалась на деревянном ступенчатом станке, а по бокам сквозь кольца в основании к стене тянулись канаты. Они держали пушку, чтобы та не скатилась вниз по холму после залпа.

– Давай, Льюис, – дядя Джонатан улыбался. – Давай пальнем по армаде! Ты ведь давно этого хотел. Пушка заряжена и ждет тебя. Смелее!

Льюис выглядел так, будто его сейчас стошнит. На глазах выступили слезы.

– Нет, дядя Джонатан, не могу! Бедный герцог, бедная его команда… Мы можем чем-нибудь им помочь?

Джонатан пристально посмотрел на Льюиса и почесал бороду.

– Знаешь, – протянул дядя, – для мальчика, который так любит войны и баталии, ты очень мирный. Я имею в виду, когда до дела доходит. К счастью, тут все ненастоящее. Это иллюзия, как я, вероятно, и говорил. Мы все так же сидим дома у миссис Циммерманн, в комнате с большим столом и фиолетовым камином. Потрогай вон тот камень – наощупь он будет точь-в-точь как кресло. Герцог и корабль еще менее осязаемы, чем дым или туман, и эта пушка такая же. Давай. Выстрели.

Льюис просиял. Вот будет потеха! Откуда ни возьмись появился солдат в красной форме английского бифитера[14]. Он протянул Льюису тлеющий фитиль на длинной веревке. Льюис поднес его к запалу. Бух! Пушка рванулась назад, натянув канаты. В небо уплыл горький дым. Джонатан, который пытался отвоевать у миссис Циммерманн возможность посмотреть в платный телескоп, сказал:

– Я думаю… Ой, боже, Флоренс, найди себе другой глазок… Я думаю… да, определенно, ты снес им фор-брамсель[15].

Льюис обрадовался похвале, хоть и не знал, что такое фор-брамсель. Солдат перезарядил пушку, и Льюис снова пальнул. На этот раз он сбил с богато украшенного полуюта[16] деревянного епископа. Мальчик выстрелил из пушки еще несколько раз, и Джонатан махнул кому-то рукой. Тут же прибежал еще один бифитер с деревянным ведром, полным раскаленных пушечных ядер, которые моряки времен Елизаветы назвали «горячей картошкой».