– Ты откупился, – спокойно ответил Марк.

– Не без того, – признал я. – Рассказал кое-что судье, когдаписарь отлить ушел. Только, будь на меня жалоба от какого лорда, не помогло быэто. А вот – нет обиженных.

– Ты грабишь могилы?

Голова у него работала.

– Не совсем могилы, мальчик. Мертвых тревожить – гнусноедело. Знаешь, сколько старых городов по миру раскидано? Пустых, заброшенных.Городов, храмов, курганов, склепов. Всеми они забыты, никому не нужны. Всклепах тех уже не мертвецы – тлен, и никому с моего воровства обиды нет. Найтитакие места, древние, непросто, нетронутые – того труднее, а уж сделать так,чтоб никого по своему следу не навести… А ты знаешь, как раньше люди жили? Тывидел когда железные двери? Железные двери в склеп, где мертвые лежат? Я видел.Сил унести не было, а так… сидел бы я тут.

– Повезло мне, что у тебя сил не хватило, – сказал Марк.

– Значит, повезло, – согласился я. Мне было очень интересно,попросит мальчик взять его в подручные или нет? Я бы на его месте – попросил.Точнее, я в свое время – попросил.

– А почему ты мне это рассказываешь, Ильмар?

– Это не тайна, Марк. И я не один такой, может, удачливеедругих – вот и все. Ну, знаю кое-что полезное. Языки древние, например.

Мальчишка молчал. Сейчас он сидел, подтянув колени к груди,опустив на них подбородок, и, казалось, о чем-то глубоко задумался. Лицо у негоумное, даже под размазанной слезами грязью. Если попросится в подручные… а ведьвозьму, точно возьму! Смышленый, не подлый, да еще со Словом. Знай я Слово –ох, что бы тогда было! Сбил бы железные ворота с петель, коснулся, да иотправил в Холод. А потом…

Меня обожгло припоздалой мыслью.

– Марк, мальчик, а можешь ты еще что-нибудь в Холодспрятать?

Он грустно посмотрел на меня. Словно я сказал ужаснуюглупость, отрывая его от важного дела:

– Кирпичик железный?

– Например. Можно не один.

– Нет, Ильмар. Честное слово, нет, Слово не то. – Онулыбнулся, то ли своему незамысловатому каламбуру, то ли моей огорченнойфизиономии. Будем считать, что каламбуру.

– Тяжело тащить?

– Да нет, что ты. На Слово можно что угодно подвесить,разницы не чувствуешь. Дело в том, какое Слово.

– Понятно. У тебя – слабое.

– Тут не в силе дело, я же говорю. И от Слова зависит, и отчеловека. Может, кто другой с тем же Словом сумел бы все эти кирпичи…

Марк замолк и съежился под моим взглядом.

А мне пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, вспомнить,что Сестра заповедала, да представить себе ад, куда Искупитель подлецов отправляет.

– Знаешь что, Марк… Пойдем мы, пожалуй. Подальше от этихкирпичиков.

Я встал сам, помог подняться мальчишке. Ступал он уженеплохо, может, с перепугу, но не морщась.

– Только если нас поймают… не ляпни стражникам про Слово, –посоветовал я. – Видел я однажды мужика, из которого Слово пытали…

– Ильмар…

Вытащив факел – тот уже начал потрескивать и чадить, япосмотрел на Марка. За эти мгновения мальчишка словно повзрослел года на три.

– Спасибо тебе, Ильмар. Пусть Сестра тебя отблагодарит. А яникогда не забуду. Что хочешь для тебя сделаю, Искупителем клянусь!

Я не стал ловить его на клятве и просить Слово. Вместо тогопотрепал по плечу и стал подниматься по лесенке. Кинжал я взял в зубы, опасливоподжав язык. Полезная предосторожность, от многих бед избавляет.

Еще бы и Марк это понял…

Марк шел сзади, с факелом. Он хромал и оттого шумел, но шелдовольно быстро. А я крался впереди, вне круга света. Бесшумно, никто не учует.Если вдруг есть в доме засада – кинутся на мальчишку, тут и настанет чередкинжалу поработать.

Но никого в доме не было. Видно, сработали мои уловки. Отбилкрысиный помет нюх собакам, замела ветка следы. Двинулись стражники по улице,уткнулись в арык, да и решили, что по воде мы ушли…

У дверей я дождался Марка. Молча забрал факел, затоптал.Крепко взял мальчика за руку и повел за собой. Темно было, очень темно, лунутучи закрыли, Опять спасибо Сестре. В темноте мне любой стражник не помеха. Дляменя – едва контуры домов проступают, а для солдат – непроглядная темень.

– Хорошо складывается, – прошептал я на ухо Марку. – Теперьв горы пойдем. Там отсидимся – неделю, две… да и двинемся к порту. Морякамприработок не лишний будет. Заплатим – укроют, отвезут.

Марк замотал головой:

– Нет! Нельзя в горы!

– Это еще почему? Меня боишься?

– Нет… Ильмар, меня искать будут!

– Неделю, не больше. Солдатам дел больше нет, как по горам…

– Ильмар, милый! – Он схватил меня за руку, впился ногтямидо боли. – Ты же умный! Поверь! Я на каторгу по ошибке попал… как поймут в чемдело, пошлют за мной! И тогда весь остров перероют, горы снесут, шахтынаизнанку вывернут… Ильмар, поверь!

От такого напора я остолбенел. А Марк все цеплялся за меня ишептал не переставая:

– Ты же хорошо людей понимаешь, я вижу. Так подумай, правдуя говорю или нет!

– А сам-то ты себя понимаешь? Ну с чего тебя искать будут?

Марк тихонько застонал. Безнадежно сказал:

– Ну вот…

Я закрыл ему рот ладонью – уж очень голос повысил. Спросил:

– Мальчик, а что делать прикажешь? Солдат всех перерезать давласть на островах держать? Корабль штурмом взять, да черный флаг на мачтевыкинуть? Планёр в крепости захватить да улететь как птицы?

– Можно и планёр.

– А летуна попросим, чтобы вез куда надо?

– Я сам поведу. Я умею.

– Да ты с ума съехал… – Я легонько тряхнул мальчишку. –Планёры водить лет семь учатся, лучшие из лучших! Это тебе не из пулевикастрелять, это наука тонкая, ее и в Доме не всякий знает!

– Я знаю!

– Марк. – Я постарался, чтобы в голосе сейчас появилась всястрогость, от природы отпущенная, и несложно это было сделать, честно скажу. –Я дурью страдать не намерен и голову в петлю не суну. Не хочешь в горы – уходикуда знаешь. Нож я тебе… нет, нож не отдам. Тебя не спасет, мне поможет. А востальном преград не ставлю. Решай.

Он всхлипнул.

– Марк, говори!

– Я… я пойду… с тобой.