в угол крыса бросится и на дракона. Преодолев тошноту, сняла плащ и, аккуратно сложив его, положила на край низкого, богато украшенного резьбой диванчика. На столе уже стояли немного закусок и чайник с теплой водой, в которую были добавлены цветы распустившейся сливы. Они придавали родниковой воде чуть сладковатый привкус и приятный аромат. У окна, закрытого резной решеткой, дышалось чуть легче. Окончательно перестало мутить после глотка воды. Да и в голове прояснилось. Расчет и фатализм придушили паническую мысль “Куда ты пошла, во что ты ввязываешься!..” мечущуюся в уголках разума.

Концентрация ци стала плотнее. Казалось, любой мой шаг, любое мое неосторожное движение может спровоцировать того, кто спрятался в тенях за ширмой. Воин, раненный в схватке с другим воином, довольно распространенное явление в мире культивации. Практики сталкиваются друг с другом, и словесные потасовки перерастают в битву не на жизнь, а на смерть. Даже среди праведных сект немало тех, кто порой скрыто, а порой и нет, враждует друг с другом. И это только праведные. Кроме них, баланс инь и янь нарушали неправедные секты, демонические культы, отдельные практики-отшельники, которых не всегда можно было отнести к той или иной силе. Мир никогда не был спокойным и безопасным местом. И надо признать, я была в растерянности, не совсем понимая, как правильно поступить. Но если верить сборникам рассказов, которые я, признаюсь, почитываю иногда, угадывая в героях знакомые личности — это должна быть судьбоносная встреча, которая перевернет все. Мы с раненным практиком встретимся взглядами, и, в окружении роз и лотосов, погрязнем в пучине роковой любви, которая перевернет мир культивации. Да, любовь обязательно должна быть роковой. А уж если учитывать, что я представительница секты ортодоксальной, то раненый должен быть, обязательно должен быть, представителем неправедной, а еще лучше демонической секты. И обязательно это их молодой лидер, который совершил много зла, но из-за встречи со мной обязательно вступит на путь праведности. Впрочем, памятуя о моей репутации, скорее я должна упасть в пучину порока и разврата. По спине пробежали мурашки, и я зябко передернула плечами. Сразу захотелось либо уйти из кабинки, либо добить нежданного гостя. Правда, последнее было весьма слабо представимо - ничего такого, что может серьезно навредить практику даже не самого высокого уровня, я с собой не брала. Успокоившись, поклялась никогда больше не читать отобранные у Юлань сборники. Они и ей голову задурили, и на меня влияние оказывают! Сжигать! Сжигать не читая. А еще бабушке пожаловаться. Нет, бабушке не получится. Старушка и сама не против почитывать подобную литературу. Приходилось смиряться с тем, что в семье, кроме меня, нет адекватных людей.

Сев на диванчик и опершись на подлокотник, я рассеянно смотрела на шумную толпу. Тип, попавшийся мне уже несколько раз, мелькнул еще пару раз и пропал в каком-то переулке. Искал ли он человека, который пытался скрыть за ци запах крови и тяжелое дыхание? Не знаю.

Я налила воду в пиалу и сделала глоток. Сладковатая от нектара вода согрела, а приятный запах сливы защекотал в носу. Так могло продолжаться до бесконечности, и я решилась:

— Эта благородная госпожа надеется, что практик, отдохнув и залечив раны, покинет это место так же тихо и незаметно, как и пришел сюда.— я поставила пиалу на стол. Говорить, не видя собеседника, было несколько непривычно.

Из самого темного угла кабины раздался хриплый смех, перешедший в надсадный кашель. Сломаны ребра? Задето легкое? Или что-то более серьезное, связанное с циркуляцией внутренней энергии? Не мое дело. Мои знания в медицине хоть и превосходят знания большинства практиков, но весьма отрывочные и поверхностные.

— Разве благородная госпожа не должна поднять шум и привлечь стражу? — голос говорившего был хриплый. Ему бы воды, смочить горло. Предлагать не стану.

— Благородная госпожа решила, что промолчать - это самый рациональный вариант. Вы практик, чей уровень позволяет контролировать рассеянное в воздухе ци, а в таверне полно гражданских. Культиватор праведного пути должен заботиться об обычных людях.

Не то чтобы совсем ложь… В общем и целом практикам наплевать на обычных людей. Но эта чайхана принадлежит одному из Бай Хе. Будет неприятно, если здесь начнется потасовка, спровоцированная старшей дочерью. Отослав официанта, я просто пыталась минимизировать угрозы. Я не покидаю секту без талисманов и защитных амулетов. Одну атаку, даже продвинутого практика, я переживу.

Из тени раздался еще один смешок. Кого-то явно позабавили мои рассуждения. Ну да ладно, какое мне дело до того, кто рассеется сизой дымкой тумана на рассвете и никогда больше не появится в моей жизни. Я налила себе еще одну пиалу воды. Ощущение чьего-то присутствия, до того почти не ощущаемое, становилось все сильнее и неприятно царапало где-то за позвоночником. Ци, рассеянного в воздухе, становилось все меньше. Либо практик расслабился, поняв, что я не представляю для него угрозу, либо сильно ослабел от ран и уже не мог контролировать ее. Оба варианта меня более чем устраивали.

— Разве благородная госпожа не должна быть сострадательной и милосердной к этому скромному практику?— раздался за спиной голос. Интересное заявление, я чуть изогнула губы в подобии усмешки.

— Эта госпожа не Бодхисаттва, спасение всех живущих не ее путь. — отрезала я. Несмотря на то, что милосердие, сострадание, и готовность прийти на помощь лицемерно восхваляются как добродетель, не так много людей, которые готовы бескорыстно проявлять эти качества. Не зная, кто какую опасность несет или может нести в будущем, я не была готова помогать этому человеку.

— Получив немного помощи, я уйду так же тихо,