не успею, вы напишите ей, доктор, напиши ей, Лемехов, будь другом, – вдруг он перешел на «ты», видно, забыв, что перед ним другой Лемехов.

– Я и адрес тут записал, – и он ткнул в руку Георгию маленькую книжечку, на обложке которой было написано «А. С. Пушкинъ». – Под подушкой, под подушкой, – захрипел Иваницкий. Когда хрипеть перестал, Лемехов закрыл ему глаза и неожиданно для себя перекрестился.

Под подушкой у умершего лежала маленькая жестяная коробочка с немного погнутым краем.

Лемехов вышел, качаясь, как пьяный. Он только сегодня думал о ней, а через несколько часов вот так встретил ее отца. И теперь у него есть ее адрес! Но в ночном мраке нельзя было разобрать, что написано в книге, скорее бы утро!

Когда он вернулся в свой барак, станичники не спали. Батя откуда-то узнал, что их не отпустят в Аргентину, а тех, кто хочет домой, не повезут на Дон и Кубань, а повезут прямиком в Сибирь валить лес и добывать руду, в лагеря их повезут. Что делать, не знал никто. Откуда узнал – не говорил, что делать – не знал, офицеров нет, никто не скомандует. Вдруг кто-то сказал: «Надо бежать». Сказать легко, а как сделать. Запаса еды нет – выдают пайку на раз, держат впроголодь, оружия тоже нет, с боем не уйдешь, а без боя куда бежать, красные кругом, они уже и в Вене, и в Германии они, рядом горы, но куда идти и как – непонятно. Тут англичане, но и они пляшут под дудку Советов, потому что они «теперича» – союзники, а казаки наоборот – враги. Утром Лемехов открыл книжечку и заучил адрес, но на всякий случай на соседней странице сделал свою пометку. Он решил не медлить и уходить сейчас.

Собрал свои вещи, немного сэкономленной за последние дни еды, не то, чтобы он прямо-таки готовился к побегу, но жизнь научила, что следует быть готовым ко всему. Звать с собой никого не стал, но Батя подошел сам и сказал, что они ночью порешили всем «обчеством» тоже убегать пока не поздно. Лемехов удивился:

– А с чего вы решили, что я знаю, куда идти?

– А с того, что ты – умный, – ответил Батя, – командуй, ваше бродие, – и подмигнул.

Чтобы не привлекать внимания, они вышли из лагеря по одному. Охрана и внимания не обратила, привыкла, что шастает народ туда-сюда. Общий сбор назначили за городом, возле амбара, видели его красную крышу со своего пригорка, и гуськом двинулись в сторону гор.

Лемехов ходил по горам и в Альпах бывал не раз. Он не был профессиональным альпинистом, но ориентироваться мог и понимал, в какую сторону им идти, проходил курсы в Абвере и бывал по службе в Тироле. Решено было не идти по дороге, хотя ее открыли еще до войны, и сейчас почти лето, потому она могла быть вполне сносная, но на ней явно стояли патрули. Пошли через лес, по тропам.

Шли весь день и ночью наконец остановились на привал в какой-то пещере.

– Костер не разжигать! – скомандовал Лемехов.

– А зверье? – усомнился Батя.

– Зверье не нападет, нас 28 человек, а костер виден в горах далеко, если не военные увидят, то местные, и донесут.

Ночью было холодно, спали вповалку, утром проснулись голодные и злые. Когда пошли дальше, вдруг услышали отдаленные выстрелы.

– Охотники! – сказал кто-то.

– Нет, в горах звук идет не как в степи, это очень далеко, и он несколько раз мог менять направление, – пояснил Лемехов. Определить, где стреляли не смог.

К ночи дошли до указатели – красной таблички с белой надписью: «2502 м». Значит скоро перевал. Кругом лежал снег и было по-зимнему холодно. Эх, неправильно он спланировал переход! Надо было заночевать ниже, сейчас перейти уже не успеют, а в летней форме спать посреди снега никак не получиться, но и идти дальше смысла нет: еще светло, но стемнеет скоро, а они будут на самой вершине – на леднике.

– Ищем место для привала, – приказал Лемехов.

Нашлась небольшая сырая пещера. Со стен струилась вода с подтаявших ледников, места сухого было мало – хоть стоя спи. Некоторые из казаков так устали за день, что без сил тут же рухнули на землю. Пока Лемехов ходил смотреть вокруг пещеры что и как, места не осталось, потому лег возле самого входа.

Среди ночи проснулся. Рядом с ним стоял маленький дедок в коротком тулупчике и пучил на него свои внимательные глазки под кустистыми нависшими бровями.

Лемехов хотел было подняться, но сил не было. Дедок молча смотрел, а потом сказал ему одними глазами: «Эх, ты! Да что ж ты, Федор, жизнь свою испоганил, исковеркал?! Ну ничего, ничего, теперь уже все по-другому будет», – закончил он успокаивающе и протянул Лемехову руку так, вроде бы хотел что-то ему дать, но в ответ тот не мог даже пошевелиться. Тогда дедок молча положил ему это в нагрудный карман гимнастерки и даже пуговку застегнул. Закрыв от бессилия глаза, Лемехов решил, что он замерз и умирает.

Очнулся от того, что Батя тормошил его:

– Эй, вставайте, ваше бродие! Идет к нам кто.

И действительно, были слышны голоса, и совсем рядом. Лемехов прислушался – говорили по-русски. А вдруг это красные?! Втиснулись в пещеру, насколько смогли. Внизу по тропинке шел отряд: человек сорок в форме РОА.

Когда разбудили остальных, оказалось, что четверо замерзли к чертям и у шести отморожены пальцы. Встреченный отряд рассказал, что вчера оставшиеся в лагере священники собрали казаков на молебен, а англичане кинулись разгонять его, завязалась драка, охрана открыли стрельбу, стали хватать всех без разбору, бросать в грузовики и отправлять в сектор «красных». Много народу убежало, но англичане бросились в погоню, и местных предупредили, что за укрывательство беглецов – расстрел.

Еще через три дня похожие на призраков, они вышли к небольшой деревеньке. Их осталось из двух отрядов 38 человек. На маленьком огородике дедок в жилетке и кепке сосредоточенно ковырялся в земле.

Лемехов подошел поближе:

– Гутен так!

Дедок поднял голову и поправил кепку:

– Бонжорно!

– Италия, братцы, – осипшим голосом крикнул Лемехов своим. Было решено идти искать власти и сдаваться. Власти нашли их сами. Через несколько километров на дороге им встретился американский патруль.

Часть вторая

Глава первая. Варна

Очнулся он в незнакомой комнате с грязно-белым потолком в неровных следах побелки. Какого цвета были стены, и откуда в комнату проникал яркий до рези в глазах свет, понять он не мог – голова не поворачивалась. Попробовал пошевелить пальцами рук. Нет, ног