Орлов сделал шаг, оказываясь напротив собственного кабинета и, соответственно, нее. Маленькая, но довольно-таки увесистая фигурка кошечки, переехавшая с прошлого места жительства вместе с остальными вещами и до этого мирно сидящая на краю монитора вдруг взлетела. Сбитая с места неприцельным попаданием, перемахнула через девушек и устремилась прямо к директору. Представив, как злосчастная кошка врезается в голову Вячеслава, Олеся вжала свою в плечи и приготовилась к воплям, однако, их не последовало. Вместо того чтобы замереть от неожиданности, Орлов стремительно подставил руку и буквально у самого лба поймал статуэтку.

Курицы замолчали. Синхронно повернулись в ее сторону и недобро оскалились. Вячеслав, наоборот, улыбнулся, но улыбка затронула только губы, глаза словно подернулись холодом. Смирнова вмиг пожелала стать такой же невидимой, как таинственный маньяк, и опустила взгляд.

Шаги директора в тишине кабинета звучали зловеще.

Остановившись возле стола, Вячеслав положил кошку на столешницу, но руки убирать не спешил. Олеся не видела его лица, только ухоженные длинные пальцы, касающиеся статуэтки. Вот он затронул лобастую головку, затем, поглаживая, прошелся по шейке, спинке, хвостику потом обратно. Туда-сюда. Туда-сюда. Еще немного и Олеся не удивилась, если бы услышала басовитое урчание глиняной британки.

«Наверное, такими пальцами удобно ласкать женщину» — внезапно подумала она.

Тут же сама себя одернула, но успела детально представить и моментально покраснела. Резко отвела взгляд от ладоней Орлова и стала смотреть в сторону.

— Будьте осторожны, Олеся Александровна, — голос Вячеслав прозвучал ровно, но она все равно ощущала угрозу. Или может быть, понапридумывав, только подыграла подсознанию, при первой встрече, нарисовавшему директора чудовищем.

— Да, конечно, — проговорила она, все-таки поднимая глаза. — Я не хотела.

— Извиняю, — царственно кивнуло начальство и, отвернувшись, направилось к себе.

Мысленно поблагодарив Галинку за «хороший» подарок, Олеся разогнулась и, приняв более удобную для сидения позу, решилась посмотреть на коллег. Девушки глядели с презрением, всем видом показывая, насколько возмущены и разгневаны ее поступком. Всеобщая жажда мести за едва ли не свершившееся покушение буквально витала в воздухе. Смирнова даже опешила, прочитав подобные эмоции на лицах сослуживиц.

Внезапно она почувствовала тяжелый взгляд. Скосив глаза, увидела, что Орлов остановился на пороге и теперь смотрел на нее в упор.

Заныл копчик, предвещая неприятности.

— Ах да, совсем забыл. К десяти подойдет один мой хороший знакомый, ему требуется помощь. Олеся Александровна, будьте добры, проконтролируйте, — приказал директор и уже окончательно скрылся за дверями кабинета.

Градус женской ненависти тут же увеличился в геометрической прогрессии. Смирнова судорожно сглотнула и, не придумав больше ничего путного, спряталась за монитором. Злополучная кошка, от греха подальше, была отправлена в стол.

Спустя полчаса, пискнул мобильник, докладывая о смс-ке. Олеся вытащила аппарат и, прочитав сообщение от Галины, погрузилась в раздумья.

«Зайди ко мне. Плиз!» И грустный смайлик в конце фразы, явно добавленный для того, чтобы донести до нее стремление подруги к перемирию. Галина впервые сама шла на мировую, вот только Олеся не торопилась принимать ее предложение. В душе продолжала бродить обида из-за предательства, мешая размышлять здраво.

Попробовав абстрагироваться от личных переживаний, она решила взглянуть на ситуацию глазами подруги. Выходило не особо хорошо, но кое-что все-таки получилось. И из этого кое-чего вырастал малоприятный вывод: если Галкины выводы верны, то в таком случае она, Олеся просто не имела никакого морального права осуждать ее и хоть как-то препятствовать планам. Скорее, наоборот, должна была всячески способствовать скорейшему осчастливливанию бедняжки.

Раздираемая сомнениями, Смирнова все же ответила на послание, пообещав, что вскорости подойдет. В конце концов, если эгоистично отбросить жалость к подруге и подумать о самой себе, то наперсница ей просто необходима. Навалилось столько всего непонятного, что одна она это нагромождение ну никак не разберет.

Приняв решение, Олеся немного оживилась. Способствовало и то, что коллеги уже более ли менее успокоились и перестали донимать пламенными взглядами. Девицы занялись своими непосредственными обязанностями, а также заданиями Орлова. Ее задание пока не появилось, поэтому она решила поговорить с подругой прямо сейчас.

Стараясь не шуметь, поднялась с кресла и, задержав дыхание, преодолела кабинет, чтобы, не дай бог не спровоцировать новый виток недовольства еще и внеплановыми посиделками у юриста. Конечно, они с Галкой не скрывали, что знакомы, но и не особо акцентировали внимание других на своей дружбе. Котлов с самого оказался в курсе и этого хватало. Всем остальным знать было не обязательно.

Рядом с кабинетом Орлова, Олеся кралась на цыпочках, боясь предстать перед его царственными очами. Повезло, что дверь, невзирая на заявление директора, была закрыта.

«Не особо он и жаждет вливаться в коллектив», — злобно подумал Олеся.

Хотя лично ей так даже легче — постоянно ощущать странный интерес Вячеслава напрягало.

Остановившись возле кабинета подруги, Смирнова снова оглянулась, но, не заметив косых взглядов, вошла. Галинка обитала в пусть и маленьком, но очень уютном кабинетике. Теплый оттенок стен, ненавязчивые картины, множество живых цветов в самых неожиданных местах превращали его в уголок покоя и умиротворения. Этим вотчина менеджеров похвастаться не могла, как и удобной мебелью. Широкий письменный стол вместо компьютерных узкоколеек спокойно вмещал необходимые документы и не норовил сбросить листы прямо на колени клиентов. Кресло юриста отличалось мягкой обивкой сидения и спинки. У Олеси же оно было похоже на деревянную лавку, лишь для красоты обшитую материалом.

Хозяйка сидела в этом, вызывающем зависть кресле, и задумчиво изучала ежедневник. Услышав звук открываемой двери, оторвалась от дела и подняла глаза.

— Привет, — Галина растянула губы, имитируя улыбку. — Проходи, устраивайся.

— Здравствуй, — Олеся чувствовала себя немного неловко, но, тем не менее, вошла, аккуратно закрывая дверь.

Повисло неудобное молчание, как будто подруга тоже не знала, что сказать и сейчас собиралась с мыслями.

— Хватит! Я больше так не могу! Да я сорвалась, — в конце концов, эмоционально начала Галина. — Столько дней держалась, переваривала все в себе, а тут на тебе, вырвалось. Прости меня, дружка. Я дура. Самая пустоголовая дура на свете.

Она виновато потупилась.

Олеся вздохнула. Шуточное обращение тронуло нервы, на долю секунды возвращая в беззаботное детство. Тем сильнее ударило щемящее чувство потери.

— Дурында, ты, — покачала головой Смирнова. — До пустоголовой дуры пока не доросла. И не смей эволюционировать.