«Комитет по встрече» должен знать о них с Пашей достаточно…

Если Климова все же устранили, то безусловно не держава.Государство в такие игры если и играет, то по вовсе уж суперсерьезным поводам.

Следовательно, ответ шарады — конкуренты. Их у «Интеркрайта»хватает — и каждый второй, не считая каждого первого, по милому совковомуобыкновению частенько решает проблемы совершенно нецивилизованно.

Это — с одной стороны. С другой же… посвященные люди знают,что расейский бизнес за последние годы все же несколько цивилизовался. Особенно— крупный. Пожалуй что, безвозвратно канули в Лету времена, когда по Шантарскуи иным немаленьким городам средь бела дня носились машины, набитые упоеннопалившими друг в друга индивидуумами, когда, как это было в истории с кладомЧингисхана, шли в ход БТР и боевые вертолеты. Слишком многое сейчаспредпочитают решать за столом переговоров, предваряя возможные перестрелки ипрочие силовые акции чинной беседой людей в галстуках. Беспредела хватает,понятно, однако происшедшее как-то не смахивает на классический беспредел…

Он подошел к длинному бордовому дому сталинской постройки,поднялся на третий этаж, пару секунд простоял, прислушиваясь к тишине задверью. Нажал кнопку звонка условленным образом — длинный, два коротких…

С внешней стороны не было никаких следов глазка — но это ещене означало, что его не существовало вовсе. Крохотная видеокамера замаскированаидеально, и сейчас Данил красуется на небольшом экранчике в полный рост…

Дверь открыла бабуля шестидесяти трех лет, прямо-такипо-американски подтянутая и моложавая, с добрым лицом старой учительницы, всюсознательную жизнь упоенно сеявшей разумное, доброе и вечное (очки в тонкойзолотой оправе на это сходство как нельзя лучше работали). Вот только бабуляэта, свет Митрадора Семеновна, к благородному учительскому племени отношения неимела ни малейшего…

Закрыв за собой дверь, Данил, как привык в Шантарске,шутливо бросил:

— Здравия желаю, товарищ старший прапорщик.

А бабуля, как обычно в том же Шантарске, ответила вполнесерьезно, сухо-значительным тоном службистки:

— Здравия желаю, товарищ майор. Бессменная секретарша и вчем-то правая рука Данила, бабуля Митрадора Семеновна, едва закончив впятьдесят втором десятилетку, решила продолжать трудовую династию по линиипапаши — и по его протекции оказалась на боевом посту в одном из женскихлагерей необозримого Шантарлага. Впоследствии, после приснопамятнойоттепели-слякоти, лагерей в Шантарской губернии изрядно поубавилось, ноосталось еще достаточно, чтобы Семеновна вертухайствовала до пенсии, на каковуюбыла отправлена старшим прапорщиком с полным набором юбилейных и выслужныхмедалей и неведомо за какие заслуги пожалованной Красной Звездой. Если ужговорить о личных потаенных эмоциях, то в этом плане Данил ее ненавидел и с превеликойохотой задавил бы старую лесбиянку собственными руками. Но эмоциям он как раз ине имел права поддаваться. Что касаемо работы, прошедшая суровую школу бабулябыла незаменимейшим кадром со вколоченной намертво привычкой исполнять приказыот сих и до сих, держать язык за зубами и не удивляться абсолютно никакимпоручениям. Данил никак не мог забыть, как однажды шутки ради сообщил, чтонамерен оборудовать в подвале главного офиса «Интеркрайта» личную тюремнуюкамеру для «активного следствия», — и едва успел остановить бабулю, когда онакак ни в чем не бывало собралась уж просматривать личные дела персонала, чтобыподобрать подходящих, надежных кандидатов в пытошники… При всем при этом онавовсе не была ни монстром, ни садисткой.

Попросту свято верила, что живет, думает и действуетединственно правильным образом, что по-другому просто нельзя в наше время и снынешним народом, чем ужасно напоминала Данилу и Ленина, и Егорку Гайдара, иподобных им спасителей страждущего человечества…

Расцвела наша бабуля, полное впечатление, даже где-то ипохорошела. Виной тому, конечно, не послушная шлюха Наденька, прихваченная сюдаМитрадорой из Шантарска, а, надо полагать, благостная для людей определенныхубеждений атмосфера города Менска. И флаги развеваются прежние, и прочейсовдеповской символики хватает, и Великий Октябрь здесь все еще празднуют,пусть без особой помпы…

Из кухни выглянула Наденька, существо смазливое и довольнотупое впрочем, не настолько, чтобы не врубаться в понятие «двойная игра». Ссамого начала она за хорошую денежку прилежно постукивала Данилу на пожилуюсожительницу — ибо, как сказал бы товарищ Сталин, нет Бога, кроме Контроля, иперепроверка-пророк его… Данил дружелюбно осклабился шлюшке — вообще, легендаидеальная, живут себе пенсионерка с племянницей, с соседками на лавочкесудачат…

Прошел в аскетически обставленную комнату — где, конечно же,красовался памятный Данилу по кабинету Митрадоры в «Интекрайте» портретСталина, уверенно свернул в смежную, нажал выключатель на стене, который былвовсе не выключателем.

В стене, оклеенной узорчатыми обоями приятного для глазцвета, распахнулась дверь. Данил прошел в другую квартиру, чьи окна и подъездвыходили на противоположную сторону дома, в тихий дворик.

Пробить дверь меж квартирами, не привлекая ничьего внимания,было нетрудно — гораздо труднее в свое время оказалось найти подходящий дом ипровести ювелирно отточенную операцию, после которой хозяин этой, второйквартиры так и остался в убеждении, что это он сам решил ее продать милому,интеллигентному человеку, вернувшемуся на историческую родину…

Милый, интеллигентный человек Володя Валахов, как иполагалось человеку с таким обликом и легендой, восседал за компьютером. Невставая, лишь повернув голову, доложил:

— Я как раз ввожу последние поступления…

— Валяй, валяй, рисуй… Моцарт, — ухмыльнулся Данил, сел вмягкое кресло и покойно расслабился, убрав и сутулость, и выражение лица,свойственное провинциальному юридическому крючку. Здесь он мог побыть самимсобой, а столь приятные минутки, такое впечатление, станут в этом городередкостью…

— Ну, здорово, Капитан, — сказал он второму, лысоватому, собликом замотанной жизнью канцелярской крысы. — Испытываешь трепет при виденежданного явления начальства?

— А как же, — в тон ему ответил Лемке. — Вам как,фельдмаршал, — шашки в положении «подвысь» или сразу сауну с блядями?

— Первое — неосуществимо за отсутствием реквизита, второедля нас, стариков, как бы уже и не нужно…

Несмотря на фамилию, Лемке (он же Капитан, он же Крокодил,он же Наша Рэмба) был чистокровным русаком, подобно лермонтовскому докторуВернеру. И, что важнее, единственным кадром интеркрайтовской службыбезопасности, который побывал с Данилом в деле в той, прошлой жизни, когдаДанил, уйдя из «девятки», но еще не уйдя из конторы, оказался южнее речкиПяндж.

Дело это затянулось на два месяца. Была такая, оставшаясясовершенно не известной посторонним история, когда некий полковник изограниченного контингента, не удовлетворясь мелкими бытовыми сделками по продажеместным горючки и бушлатов, захотел разбогатеть резко. И знал, сколько обещалиобосновавшиеся в Пакистане белозубые англосаксонские ребята за новейшийвертолет огневой поддержки, буде его доставят целехоньким. Из-за златолюбияполковника серьезные конторы по обе стороны границы надолго увязли в сложной икровавой игре, втянувшей в свою орбиту массу разнообразного народа, в однихвысоких кабинетах стучали кулаками по столу и требовали не жалеть низелененьких, ни людей, в других, столь же яростно обрабатывая столы верхнимиконечностями, вперемежку с матом обещали Золотые Звезды тем, кто сумеет вернутьвертушку или хотя бы уничтожить ее дотла, не выпустив в Пакистан.