— Упрражняйте сфое террпение, — отрезала Величайшая Ведьма. — Сначала — опъясняю, как дейстфует моя Формула № 86, Мышедел Замедленного Дейстфия. Слушайте меня фнимательно!

— Слушаем! Слушаем! — кричали ведьмы, подпрыгивая в креслах от нетерпения.

— Итак, Мышедел Замедленного Дейстфия — это зеленая жидкость, — объяснила Величайшая Ведьма, — и одной ее капли в каждой шоколадке или конфетке будет соферршенно достоточно! Фот как это дейстфует:

Ррепенок съедает шоколадку, в которрой содерржится капля Мышедела Замедленного Действия…

Ррепенок прриходит домой соверршенно здоррофый…

Ррепенок, здоррофый, как огуррчик, ложится спать…

Ррепенок прросыпается утрром как ни в чем не пыфало…

Ррепенок, феселый и пеззапотный, идет в школу…

Форрмула-то — она же замедленного дейстфия, усфоили? — еще не сррапотала.

— Мы усвоили, мы усвоили, Умнейшая вы наша! — хором проорал зал. — А когда она начинает работать?

— Она начинает ррапотать рровно в дефять часоф, когда ррепенок яфляется в школу! — победно взревела Величайшая Ведьма. — Ррепенок является в школу. Мышедел Замедленного Дейстфия моментально начинает ррапотать. Ррепенок начинает съежифаться. У ррепенка отррастает хвост. Все это прроисходит за двадцать шесть секунд — рровно. Через двадцать шесть секунд ррепенок — уже не ррепенок. Он стал мышью!

— Мышью! — отозвался зал. — Какая убийственно-шикарная, какая смертельно-плодотворная мысль!

— Фсе классы пудут кишеть мышами! — вопила Величайшая Самая Главная Ведьма. — Хаос и ужас пудут царить в каждой прритонской школе! Учителя путут пррыгать на одной ножке! Учительницы путут стоять у доски, задиррать свои юпки и физжать: «Помогите! Спасите!»

— И будут! И будут! — кричал зал.

— И что же, — крикнула Величайшая Ведьма, — что же прроизойдет далее ф каждой прритонской школе?!

— Скажите же нам! Скажите, о Мудрейшая! — раздалось в ответ.

Величайшая Самая Главная Ведьма вытянула жилистую шею и усмехнулась, показывая два ряда острых, слегка синеватых зубов. Она еще больше повысила голос, она прямо-таки взвизгнула:

— Далее ф дело путут пущены мышелофки!

— Мышеловки! — хором отозвались ведьмы.

— И сырр! — рявкнула Величайшая Ведьма. — Учителя запегают, кинутся ф магазины за мышелофками, принесут, положат ф них сырр и ррасстафят по фсей школе. Мышь хватает сырр! Мышелофка дейстфует! По фсей, по фсей школе дейстфуют мышелофки — щелк! — и мышиные голофы катятся на пол, как шаррики! По всей Прритонии, ф каждой прритонской школе слышится лязг мышелофок!

И тут старая мерзкая уродина от радости пустилась в пляс по сцене, хлопая в ладоши и притоптывая. Все в зале тоже моментально принялись хлопать и топать. Они подняли такой дикий шум, что мистер Джокер, по-моему, услышав его, должен был вот-вот прискакать и вломиться в дверь. Но мистер Джокер не прискакал, в дверь никто не ломился.

А потом, перекрывая весь этот грохот, Величайшая Самая Главная Ведьма пропела, ликуя, вот такую жуткую, гнусную песенку:

Долой детей, долой детей!

Нас, федьм, тошнит от их затей!

Долой фонючих, гррязных,

Липучих, пезопрразных!

Им шоколадку поднеси:

«Фот, милый мальчик, пососи!»

А там, фнутри у шоколада,

Фсе, что нам надо, фсе, что надо!

Дуррак сглотнет прриманку,

Пойдет домой, поспит,

А утрром спозарранку

Он в школу попежит.

И ф школах, до единой

Фо фсех — одна карртина:

Плетнея, дефочка крричит:

«Ах, у меня ужасный фид!

Что это у меня — фопррос?

Неужто хфост! Конечно, хфост!»

Мальчишку на глазах у фсех

Сплошь покррывает темный мех!

Крругом гудит печальный хорр:

«О, меррзость! Гадость! Жуть! Позорр!

Кто фидывал детей с усами?

И что теперь скажу я маме?»

Фот ррослый мальчик сразу скис:

«Что за дела? Ррасту я фниз!

Где моя горрдость? Где мой ррост?

И что за лапки, что за хфост?

Но, кажется, здесь многие

Уже четверроногие?»

Рраз! Рраз! — и ф школах нет детей,

А только полчища мышей!

И мимо них учителя

Идут на цыпочках, юля,

К своим местам, к столу, к доске,

И там террзаются, в тоске

Заламывая рруки,

Крича: «Ну что за штуки,

Неясные науке?

Кто фсе эти созданья?

И как прроникли в зданье?

Но это — мыши!!! Пррочь, шалишь!

Мы ж, господа, да мы ж, да мы ж

В миг изфедем люпую мышь!

Несите мышелофки!

И сырра для затррофки!»

Полезет мышка сырр достать,

А ей башку прружинкой — хфать!

Чик-чик! — Нам зфуки эти

Милее фсех на сфете!

Фот мыши — гррудой на полу

И ф том углу, и ф том углу!

Детей же — нет в помине.

Учителя в унынье:

«Еще такого не пыфало!

Уже десятого начало!

Как! Грруппофое опозданье?

Но где ж домашние заданья?

Что делать?» — Педные не знают.

Сидят, молчат, гррустят, читают,

И только кое-кто метлой

Сфоих ученикоф долой

Метет из школы, со дфорра,

А федьмы фсе кричат — Ур-р-ра!

Надеюсь, вы не забыли, что пока все это творилось, я вынужден был стоять за ширмой на четвереньках, приникнув глазом к щели. Не знаю, сколько это продолжалось — мне чудилось, что целую вечность. И, главное, я же не смел ни кашлянуть, ни чихнуть, потому что случись такое, мне сразу бы пришел конец. А вдобавок меня терзал неотступный страх, что того гляди какая-нибудь ведьма в заднем ряду меня учует своими исключительными ноздрями.

Единственная моя надежда была на то, что я уже несколько дней не мылся. Ну а кроме того слегка ободряли несмолкаемые крики и нескончаемые аплодисменты в зале. «У ведьм на уме сейчас, конечно, только их Величайшая Самая Главная Ведьма, красующаяся на сцене, — думал я, — и ее грандиозный план уничтожения детей по всей Британии. И не станут они вынюхивать ребенка тут же, рядом, в одном с ними помещении. В самом диком сне (если, конечно, у ведьм бывают сны) им не может такое привидеться». Я затих, я молился.