– А! – Он понимающе кивнул. – Это моя вина,да? Ты слышала нашу болтовню вчера. Ну, мы с Таней говорили...

Скажи ему , что ты уже давно собиралась это сделать.

– Да нет, я уже давно собиралась постричься, –ответила Джиллиан. – Не велика важность.

Судя по взгляду, Дэвид был явно с этим не согласен. Нет, нето чтобы ему не понравилось, – скорее, он был потрясен... он сделалоткрытие, и чем больше он смотрел на нее, тем больше обожания было в егоглазах.

– Я никогда раньше не замечал тебя в школе, –пробормотал он. – Наверное, я был слепым.

– Прости, что?

– Нет, ничего. Это ты прости.

Некоторое время он вел машину молча. Джиллиан заставила себяоторвать взгляд от Дэвида, выглянула в окно и увидела, что они проезжают какраз мимо того места, где она вчера сошла с шоссе, услышав детский крик.Странно, насколько иначе выглядел пейзаж сегодня. Вчера он был диким инеприветливым, сегодня же радовал глаз мирной и тихой красотой, а снег казалсяпушистым и мягким, как взбитая перина.

– Послушай… – нарушил молчание Дэвид, но осекся ипокачал головой.

Затем он сделал нечто поразительное: он съехал на обочинудороги, как можно дальше от транспортного потока, и остановился.

– Мне кое-что хотелось тебе сказать.

Сердце Джиллиан бешено забилось, его биение отдавалось вовсем теле: в горле, в пальцах, в ушах. Она словно перестала существовать, какво сне, и превратилась в единое пульсирующее сердцебиение. Перед глазамипоплыли круги.

Она ждала...

Но Дэвид сказал совсем не то, что она ожидала услышать.

– Помнишь, как мы встретились первый раз?

–Я? Да.

Ну конечно, она помнила. Четыре года назад ей было всегодвенадцать, и для своего возраста она была очень маленькой. Она лежала всугробе за домом, изображая снежного ангела. Ребячество, разумеется, но в товремя только что выпавший снег приводил ее в такой восторг, что она не моглаудержаться от дурачества. И вот, пока она лежала на спине и делала рукамиотпечатки крыльев ангела, с ветки у нее над головой свалился огромный комснега. Все лицо облепил сырой снег. Ее словно завернули в снежную упаковку,мешавшую дышать. Она вскочила, задыхаясь и судорожно хватая ртом воздух. Но туткто-то подхватил ее, аккуратно поставил на ноги и стал отряхивать снег с еелица. Первое, что она увидела, когда опять смогла открыть глаза, была чья-тосильная рука и загорелое запястье. Потом она увидела его лицо: высокие скулы итемные озорные глаза.

– Я – Дэвид Блэкберн. Мы только что сюдапереехали, – сказал мальчик.

Он продолжал вытирать ей лицо.

– Будь осторожней, Снегурочка. В следующий раз меняможет и не оказаться поблизости.

У Джиллиан внутри что-то взорвалось и сердце готово быловыскочить из груди. А когда, отряхнув снег, он погладил ее по голове, онасловно воспарила над землей.

остальной мир больше не существует. Только она и Дэвид – ониодни во всем мире.

И даже голос Ангела звучал где-то очень далеко.

Ах , Стрекоза-Стрекоза! Вас застукали. Смотри – подъезжают.

Джиллиан не шелохнулась. Едва не задев «мустанг», мимопроехала чья-то машина. Через запотевшие стекла было плохо видно, но ейпоказалось, что на них кто-то смотрит.

А Дэвид и вовсе не заметил машины. Его взгляд был прикован ккоробке передач. Он снова заговорил, и голос его был непривычно тихим.

– Я подумал... Извини, если я сказал что-нибудьобидное. Ты такая... я теперь вижу, какая ты!

Дэвид поднял голову, и Джиллиан вдруг поняла, что онсобирается ее поцеловать.

Это был триумф! Джиллиан торжествовала, она испытывалавосторг и еще какое-то глубокое сильное чувство, которое она не могла описать.Не было для него подходящих слов. Заглянув в карие глаза Дэвида, она словнопочувствовала его душу, увидела мир таким, каким его видел он.

Ее состояние было похоже и на внезапное прозрение, и навосторг первого свидания, и на празднование Рождества, и на радость ребенка,потерявшегося в страшном месте и вдруг услышавшего мамин голос. Нет, на самомделе это не было похоже ни на одно из этих чувств – это было нечто большее.Нежданное счастье, потрясение от сознания, что ты не одинок, что ты кому-топринадлежишь... Она не могла собрать все свои эмоции воедино, потому чтоникогда не испытывала ничего подобного. И ни о чем таком не слышала. Но когдаДэвид ее поцелует, она сумеет все это выразить словами, потому что произойдетсамое важное событие в ее жизни. И это случится сейчас. Дэвид придвигался всеближе, медленно, будто влекомый неведомой силой, которой он не могпротивостоять. Джиллиан потупилась, но она не отодвинулась и не отвернулась.Теперь он был так близко, что она слышала дыхание и чувствовала его тепло. Ееглаза непроизвольно закрылись. Она ждала поцелуя...

И вдруг ее сознание прояснилось. Неизвестно откуда всплыледва различимый слабый укор: Таня! имя отрезвило Джиллиан, как холодный душ.Она попыталась было прогнать его, но поздно – она уже отстранилась иотвернулась к окну.

Ничего не видно. Окно слишком запотело, чтобы можно былоразличить, что там, снаружи. Они оказались в одном белом коконе.

– Я не могу, – сказала Джиллиан. – Я хотеласказать, что не могу так. Это нечестно. Ты уже... ты не можешь, то есть... Акак же Таня?

– Я знаю. – Голос Дэвида прозвучал так, словно егоокатили холодной водой. Он растерялся. – Ты права. Не понимаю, что со мнойслучилось... Я просто забыл... Видимо, это звучит глупо. Ты мне не веришь?

– Верю.

Наконец-то и он заговорил так же бессвязно, как она. Теперьон не будет думать, что она совершенная дура. Образ крутой девчонки непострадал.

– Я вовсе не такой парень. Я хочу сказать, всевыглядит, конечно, так, что именно такой, ну да, именно такой. Но я не такой.То есть я никогда не веду себя, как Брюс Фабер. Я так не поступаю. Я дал Танеклятву и...

– О боже! – Джиллиан ужаснулась. И закричала просебя::

Помоги!

Мне было интересно , когда же ты про меня вспомнишь.

Он дал ей клятву!

Разумеется , дал. Они же встречаются.

Но это ужасно!

Нет , это восхитительно. Отличный парень! А те перь скажиему , что неплохо бы успеть на урок.

Я не могу. Не могу думать. Как мы с этим спра вимся?..

Прежде всего – учеба.

Джиллиан холодно произнесла:

– Думаю, нам надо ехать.

– Да.