– Пожалуйста. Я что угодно для тебя сделаю, Билли.

Он поджимает губы.

– Выезжать надо с утра пораньше.

– Билли, нам нельзя…

– Нельзя оставаться.

– Я позвоню Баки! У него есть связи. Вдруг он знает какого-нибудь врача в Нью-Йорке, который лечит пулевые ранения.

Билли мотает головой:

– Такое только в сериалах бывает, а в жизни все иначе. Баки решает другие проблемы. Вот если мы доберемся до Сайдуайндера, оружейного края, там он, может, и подыщет мне врача.

– Но до Сайдуайндера почти две тысячи миль! Я погуглила.

Билли кивает.

– Рулить придется в основном тебе, а может, и все время, и ехать надо как можно быстрее. Если попадем в снежную бурю – пиши пропало.

– Две тысячи миль! – Это число тяжелым камнем ложится ей на плечи.

– Возможно, есть способ подхлестнуть коней.

– Коней?

– Это из пьесы[84]. Не важно. – Морщась, Билли залезает в задний карман брюк, достает свой бумажник и вручает его Элис: – Найди мою карточку. Тут в подвале есть банкомат. Мой пин-код – десять пять пять. Запомнишь?

– Да.

– За один раз можно снять четыреста долларов. А завтра утром, перед отъездом, снимем еще четыреста.

– Зачем так много?

– Пока не думай об этом. Может, ничего и не получится, но будем оптимистами. Найди карту.

Порывшись в бумажнике, Элис находит нужную карту на имя Далтона Кертиса Смита. Показывает ее Билли, вопросительно приподняв брови.

– Иди, девочка.

И девочка идет. В подвале никого, из колонок доносится тихая фоновая музыка. Элис вставляет карту и набирает пин-код. Почему-то ей кажется, что сейчас автомат съест карту или даже поднимет тревогу, но в следующий миг он выплевывает карточку, а потом и деньги. Все двадцатки – новенькие, гладкие. Элис складывает их пополам и убирает стопку в сумочку. Когда она возвращается в номер, Билли лежит в постели.

– Ну как? – спрашивает она.

– Терпимо. Я даже смог дойти до туалета и отлить. Крови нет. Даже хорошо, что пуля не прошла навылет – может, она заткнула дырку и остановила кровотечение.

Элис это кажется маловероятным – примерно как слова ее бабули о том, что сигаретный дым лечит отит. Но вслух она этого не говорит. Порывшись в сумочке, Элис достает оттуда пузырек тайленола.

– Еще одну?

– Боже, да.

Она идет за водой в ванную, а когда возвращается, Билли сидит, прижимая ладонь к боку. Приняв таблетку, он опять ложится, морщась.

– Я побуду с тобой. Даже не спорь, это бесполезно.

Он не спорит.

– Выехать надо в шесть. Не позже семи. Так что ложись спать.

– И ты смогла? – спрашивает Баки. – Поспать?

– Чуть-чуть. Немного. А вот он наверняка глаз не сомкнул. Я не знала, насколько серьезно его ранение, как глубоко засела пуля.

– Видимо, она пробила ему кишки. Или желудок.

– А ты смог бы найти ему врача? Если бы я все-таки тебе позвонила?

Баки обдумывает ее вопрос.

– Нет, но я мог позвонить кое-кому, кто смог бы в краткие сроки найти нужного человека… С медицинским призванием, так сказать.

– Билли это знал?

Баки пожимает плечами.

– Он был в курсе, что у меня много связей.

– Тогда почему он не дал мне хотя бы попытаться?

– Может, не хотел? – предполагает Баки. – Может, ему хотелось только доставить тебя сюда и положить всему конец.

Из отеля они выезжают в половине седьмого. Билли сам, без помощи Элис, доходит до машины. Говорит, после пары таблеток тайленола боль становится вполне терпимой. Элис хочет в это верить, но не может. Он хромает и прижимает руку к левому боку. Садится на пассажирское сиденье – медленно, вдумчиво, осторожно, как старик с артритом тазобедренных суставов. Элис заводит двигатель и включает печку, чтобы прогнать из салона утренний морозец. Потом бежит обратно в отель – снять еще четыреста долларов в банкомате. На обратном пути она прихватывает тележку для багажа и подвозит сумки к машине.

– Поехали, – говорит он, пытаясь пристегнуться. – Черт, не могу!

Элис пристегивает его, и они выезжают.

До Лонг-Айлендской скоростной трассы добираются по шоссе номер 27, а с ЛАСТ выезжают на I-95. Количество машин на магистрали растет, и Элис сидит за рулем прямо, как штык, крепко вцепившись в руль на десять и два часа, с тревогой косясь на сплошной поток автомобилей по обе стороны от их «мицубиси». Она получила права примерно три года назад и никогда не выезжала на такие загруженные трассы. Из головы не идут картины аварий, в которые она может попасть по неопытности. В худшем случае они погибнут мгновенно, в груде из четырех автомобилей. Или выживут, а потом прибывшие на место аварии полицейские обнаружат пулевое ранение в боку Билли.

– Поверни на следующий съезд, – говорит Билли. – Поменяемся местами. Я провезу нас через Нью-Йорк и Нью-Джерси. В Пенсильвании снова сядешь за руль. Все будет хорошо, ты справишься.

– А ты?

– Конечно! – На его лице появляется вымученная улыбка, которая Элис совсем не по душе. Пот ручьями течет по его лицу, щеки красные. Неужели в кровь уже проникла инфекция и поэтому его лихорадит? Элис не знает. Но если это так, то тайленол здесь бессилен. – Если повезет, я даже смогу устроиться за рулем с относительным комфортом.

Элис перестраивается, чтобы повернуть на съезд. Сзади кто-то сигналит, и сердце у нее уходит в пятки. Движение просто безумное.

– Это он виноват, между прочим, – говорит Билли. – Прижался к тебе сзади, нет бы дистанцию соблюдать. Фанат «Янкиз» небось. Видишь вывеску? Нам туда.

На вывеске дальнобойщик машет рукой и скачет через розовую неоновую фуру. Ниже надпись, тоже розовым неоном: «СТОЯНКА ДЛЯ ГРУЗОВОГО ТРАНСПОРТА “СЧАСТЛИВЫЙ ДЖЕК”».

– Видел ее, когда выезжал из города. Давно, еще до того, как Мардж меня продырявила.

– У нас почти полный бак, Билли.

– А мне не бензин нужен. Припаркуйся сзади. И спрячь-ка это в сумочку.

Он достает из-под сиденья принадлежавший Мардж смит-вессон.

– Не хочу. – Это правда. Она больше в жизни не притронется к оружию по своей воле.

– Понимаю, но все равно возьми. Он не заряжен. Шансы, что тебе придется им воспользоваться, примерно один к ста.