Действительно, в то время как в XX веке большинство стран мира добилось значительных экономических успехов, некоторые отстали. Спрашивается: почему? В ряде случаев фактически наблюдался значительный откат назад — заметнее всего в африканских странах, которые, отбросив традиционные западные ценности, позаимствовали у Запада социалистические идеи и объединили их с доморощенной межплеменной враждой и массовой коррупцией. Уж если Запад в чем и виноват, так это в том, что породил Маркса и его последователей, многие из которых стали советниками лидеров стран третьего мира в послевоенные годы. Заявление получившего западное образование и очень почитаемого покойного президента Танзании Джулиуса Ньерере — бесспорно обаятельного человека, который нанес огромный вред экономике страны, и не только ей, — наглядно иллюстрирует проблему.

Я заявляю, что это несправедливо — ставить подавляющую часть населения мира в положение нищих, не имеющих достоинства. В едином мире, как и в едином государстве, если я богат потому, что вы бедны, или я беден потому, что вы богаты, перераспределение богатства в пользу бедных должно осуществляться по праву, а не из благотворительности.

Нужно ясно представлять, что может и должно быть сделано для помощи тем, кто пытается вырваться из тисков бедности. Мой давний друг Кит Джозеф рассказывал нам о том, как великий еврейский наставник Маймонид ранжировал уровни благотворительности, которых он насчитывал восемь. Высший уровень — изменение положения получателя помощи таким образом, что он становится независимым, — это благотворительность, которая устраняет потребность в дальнейшей благотворительности. За исключением помощи, предоставляемой в случаях стихийных бедствий, которую приходится периодически оказывать то здесь, то там, программы международной помощи должны неизменно ориентироваться именно на этот восьмой уровень благотворительности.

Осознание этого имеет очень большое значение. Понятно, что такой подход полностью исключает необъятные глобальные стратегии, нацеленные на достижение равенства — или даже на преодоление неравенства — между государствами или религиями. С течением времени неравенство в мире, по всей видимости, лишь углубляется. Это долгосрочная тенденция. В 1870 году средний доход на душу населения в 17 наиболее богатых странах мира в 2,4 раза превышал средний доход во всех остальных странах; в 1990 году различие для тех же групп стран составляло уже 4,5 раза. Очевидно, что с ускорением развития глобальной экономики разрыв углубился еще больше. Само по себе это меня не беспокоит, как не должно беспокоить и всех остальных. Неравенство благосостояния — неотъемлемый атрибут экономического развития — как национального, так и международного. Есть основания полагать, что оно даже способствует развитию. Единственно возможный путь прямого устранения неравенства — перераспределение, а оно, как бы тщательно его ни планировали, замедляет экономическое развитие — как национальное, так и международное. Нас должно заботить совершенно другое, а именно, реализуют ли страны свой потенциал и, следовательно, создают ли они новые возможности для своих граждан.

В рамках системы свободной торговли и свободных рынков бедные страны, как и бедные люди, бедны вовсе не потому, что другие богаты. Более того, если эти другие станут менее богатыми, то бедные, вероятнее всего, очень быстро станут еще беднее.

Некоторые страны бедны из-за неблагоприятных природных условий, например сурового климата, недостатка воды. Такие условия можно смягчить, но не изменить коренным образом. Наилучшим решением при этом нередко бывает то, что местное население делает всегда, а именно посылает наиболее трудоспособных представителей за границу на заработки, а заработанные средства возвращает на родину и, таким образом, обеспечивает приемлемый уровень жизни для тех, кто остался.

Однако многие, очень многие страны обязаны своей бедностью плохому управлению. Оно может выражаться в неправильной политике, которая не позволяет зародиться жизнеспособному капитализму, основанному на свободном предпринимательстве. Обычно оно сопровождается повсеместной, если не тотальной, коррупцией. Нередко оно принимает форму репрессивной или агрессивной политики в отношении определенных групп населения внутри страны или соседних государств — в такой ситуации целью власти является разбой, а высшая форма разбоя — война. В общем и целом такая картина характерна, например, для Зимбабве под началом президента Роберта Мугабе. Возникает серьезнейший вопрос: почему такое положение дел, не имеющее никакого оправдания, продолжает сохраняться?

По крайней мере часть ответа — но, надо заметить, важнейшая часть, поскольку она фактически допускает существование решения, — заключается в том, что западные страны сами способствовали сохранению проблемы. Это результат вовсе не жадности международного капитализма и не давления со стороны такого привычного пугала, как международные корпорации, а многолетнего поощрения дурного правления вместо применения карательных мер.

Видную роль здесь сыграл Всемирный банк. Он был учрежден в 1944 году с целью кредитования пострадавших от войны стран Европы и к концу 50-х годов фактически стал ненужным. Как сказал Алан Уолтере: «В отличие от старых солдат, международные институты со временем не угасают, они становятся еще больше, еще сильнее». Именно это и произошло с Всемирным банком (и с МВФ тоже, как я покажу далее).

В 60-х годах Банк под руководством бывшего министра обороны США Роберта Макнамары превратился из кредитора последней инстанции в международное агентство социального обеспечения, которым он и продолжает оставаться. Помимо прочего Банк стал главным проводником доктрины, в соответствии с которой менее развитые страны могут добиться прогресса только в том случае, если развитые государства будут предоставлять им достаточные экономические ресурсы. Из-за того что эта доктрина получила широкое, если не всеобщее, признание, а также в силу своей принципиальной порочности, она невероятно вредна в трех отношениях. Во-первых, финансирование потребностей некомпетентных правительств помогает им удержаться у власти. Во-вторых, спасение от банкротства стран третьего мира, проводящих ошибочную политику, лишь увеличивает наносимый ущерб. И, наконец, укрепление убеждения третьего мира в целом в том, что его проблемы обусловлены действиями развитых стран, препятствует проведению таких экономических реформ, которые позволяют поднять эффективность хозяйства и уровень жизни. Независимое исследование, проведенное несколько лет назад, показало, что 66 слаборазвитых стран получают средства от Всемирного банка уже более 25 лет, в 37 странах положение совершенно не улучшилось по сравнению с тем, что было до получения займов. Более того, в 20 из этих 37 стран положение даже ухудшилось, причем в восьми случаях с момента получения первого займа объем производства сократился по меньшей мере на 20 %. Ни одно демократическое правительство не может рассчитывать на переизбрание при таких результатах. Но хотя такие международные институты, как Банк, и могут походить на правительства, они имеют очень мало общего с демократией.

Не хочу, однако, быть несправедливой по отношению к служащим Всемирного банка. Они не заставляют развитые и развивающиеся страны проводить безрассудную политику. Всегда имеется достаточно национальных политиков, которые полагают, что перераспределение ресурсов, увеличение международной помощи, предоставление займов, протекционизм в торговле и замещение импорта внутренним производством, «экономическая замкнутость» и прочее дают решение проблемы международной бедности.