Мама посмотрела на меня, то есть на самом деле отвернулась от меня и переключила свое внимание с моего настоящего тела на трил. На тот, в котором я появился, потому что мой домашний трил сидел на зарядном стуле в углу. Имея несколько тел, можно запутаться в них, пока не привыкнешь.

– Я думала, тебе нравится твоя работа, – сказала мама.

– И в деньгах ты вроде не нуждаешься, – добавил папа.

– Мне действительно нравится моя работа, – ответил я. – И в деньгах я не нуждаюсь. Но, должен признать, Амели хорошо знала, на какие рычаги давить. Когда я был в ее личном пространстве, она рассказывала, как создала его при помощи своих собственных средств, заработанных ее первой компанией, а не взятых у семьи.

– Да неужели? – пробормотала мама, снова сосредотачиваясь на моей прическе.

– Что ты хочешь этим сказать?

– А то, что Амели не сочла нужным сообщить тебе, что изначальным инвестором ее первой компании был семейный бизнес, – ответил за нее папа.

– И что через пару лет они выкупили у дочери ее компанию с большой выгодой для нее, – продолжила мама.

– Вполне законная сделка, возможно оправданная с точки зрения бизнеса, и уж точно кумовство в чистом виде, – закончил папа.

– А что за бизнес у ее семьи? – спросил я.

– «Лабрам индастриз», – сказал папа.

– Я их знаю. Они ведут дела с СХЛ.

Папа кивнул:

– «Колыбели» и прочее специальное оборудование. Не только для СХЛ. У них целая линейка товаров для «активного образа жизни», предназначенная для хаденов. Это не основное их направление, главным образом они занимаются строительством и перевозками. Но после рождения Амели компания пришла и на этот рынок.

– И как же со всем этим совмещаются добавки для спортсменов? – спросил я, вспомнив о капельнице в доме Чэпмена. – Их-то не назовешь оборудованием.

– Это и есть прежний бизнес Амели, – пояснила мама. – Когда «Лабрам» взял его под свое крылышко, они объяснили свое решение тем, что такой продукт станет логичным дополнением к спортивному инвентарю. Может, даже искренне так считали.

– А что думали инвесторы?

– Ничего не думали, – сказала мама. – «Лабрам» – частная компания. Собственность семьи.

– Если они купили ее предыдущую компанию, то могут купить и эту, – заметил я. – Если только она сама от нее не откажется.

– Крис, – усмехнулся папа, – если они и купят, то уж точно не за сотню миллиардов долларов. Хотел бы я заглянуть в их гроссбухи.

– Зачем? – спросил я.

– Чтобы узнать о них побольше, прежде чем заводить с ними дела.

– Не знал, что ты собираешься заводить с ними дела, – сказал я.

– Это связано с лигой хилкеты.

– Я слышал, Амели Паркер собирается стать партнером в вашингтонской команде.

– Тут немножко другое, – заметила мама. – Она хочет вложить свои деньги. Но сама компания «Лабрам» намерена крупно вложиться в план расширения лиги на Европу и Азию.

– Это оборонительный ход, – заметил папа. – Они хотят знать, что останутся главными поставщиками «колыбелей» для игроков, а еще намерены сделать свои добавки обязательными для иностранных лиг.

– Вот такая договорная игра, – сказала мама.

Она уже закончила с моей прической, отложила машинку и начала стряхивать волоски с моей шеи. Скоро должен был появиться робот-пылесос, чтобы очистить пол.

– А почему вас так волнуют иностранные лиги? – спросил я папу. – Ведь вашингтонская команда войдет в Североамериканскую лигу.

– Правильно, – кивнул папа. – Но организационная структура выстроена так, что все действующие лиги становятся филиалами СХЛ. Все доходы от франчайзинга, мерчандайзинга и чего бы то ни было еще идут головной корпорации. То есть вся прибыль в один котел.

– А это нашей лиге сейчас просто необходимо, – заметила мама.

– Мне казалось, ты говорила, что с финансами у лиги все нормально, – напомнил я.

– Я говорила, что положение близко к критическому. А последние пару дней более внимательно изучала их бухгалтерские книги.

– И что?

– А то, что кризис уже наступил. И в следующие пару лет их ждет финансовый крах.

– Да еще какой, – поддакнул папа.

– Но почему? – спросил я.

– Во-первых, из-за цен на недвижимость и налогов, – сказала мама. – А во-вторых, из-за Абрамса—Кеттеринг.

Я недоуменно посмотрел сначала на нее, потом на папу:

– А как одно с другим связано-то?

– Просвети нашего отпрыска, дорогая, – с улыбкой обратился к маме отец.

– Крис, лиге не принадлежит ни один из стадионов или других площадок, где проходят игры, – начала мама. – Она арендует их либо у муниципальных властей, либо у других спортивных клубов. Причина в том, что до принятия Абрамса—Кеттеринг правительство предоставляло значительные льготы тем организациям, которые, кавычки открываются, способствовали здоровью и процветанию граждан, страдающих синдромом Хаден, кавычки закрываются. Хилкетная лига с формальной точки зрения была такой организацией. Поэтому они получали налоговые послабления, кредиты и даже частично прямое финансирование спорта от дяди Сэма.

– И не могли построить на эти средства стадионы?

Мама покачала головой:

– Вложения и строительство окупились бы только в том случае, если бы компания получала прибыль от доходов, связанных с хаденами.

– То есть ты можешь построить стадион для хилкеты, но ты не можешь использовать его ни для каких других целей, – наконец понял я.

– Именно так, – подтвердил папа. – Но если ты снимаешь площадку или арендуешь ее, то получаешь налоговые льготы от суммы аренды.

– Мало того, – добавила мама, – Тот, кто сдает эту площадку, также получает преференции в случае, если дает лиге скидку. Если это власти штата или муниципалитет, они получат возмещение от федерального правительства, если частная компания – налоговую субсидию. Поэтому лиге выгоднее арендовать стадион, а не строить, а владельцам стадионов выгоднее брать с нее низкую арендную плату.

– Но это же… злоупотребление федеральной программой! – воскликнул я. – Она же вроде создавалась, чтобы открывать детские оздоровительные лагеря для хаденов и еще чего-то подобного, а не для стяжателей из профессионального спорта.

Папа согласно закивал.

– Теперь ты понимаешь, почему Абрамс—Кеттеринг прошел в конгрессе, – сказал он. – Вместо любой программы, хоть как-то выгодной хаденам, мы получили этот мартышкин труд.

Я снова повернулся к маме:

– И теперь, после того как Абрамс—Кеттеринг прошел, цены на аренду взлетят.

– Да. – Она взглянула на мою шею, нахмурилась и сняла оттуда завиток волос, который раньше не заметила; я почувствовал, как ее пальцы нежно отбросили его в сторону. – Большинство контрактов со стадионами действуют для конца сезона, а когда их начнут перезаключать, цена подскочит в два, а то и в десять раз.