– Я победил воеводу Димитрия!

Весть о гибели мужа, хотя внутренне Евдокия была готова к этому, опустошила ее. Как будто ее жизнь оборвалась вместе с жизнью Димитрия, и ей было совершенно безразлично, что произойдет дальше. Между тем в ответ на возглас темника она печально отрицательно покрутила головой:

– Нет. Ты обманул его.

Карача Темир высокомерным взглядом пронизал женщину, с удовлетворением вскинул подбородок и насмешливо подтвердил:

– Да, я оказался хитрее, я обманул.

Евдокия изменилась в лице:

– Твой обман не прибавил тебе славы, Темир-карача. Воевода Димитрий достойно умер.

Темник выпрямил спину, потер о халат вспотевшими ладонями, сморщил лицо, раздражаясь, что не удается сломить внутреннее сопротивление женщины, усмехнулся:

– Слава всегда с победителем. Теперь она со мной, потому что победитель – я. О победителях акыны слагают песни. И позором покрывают головы побежденным. Воевода Димитрий мог бы остаться живым, если бы был умным. Но он не захотел жить, потому что он – глупый. Такие достойно не умирают. Да, женщина, он достойно не умер, я просто убил его.

– Убил, – грустно подтвердила Евдокия, глотая слезу и ненависть, а следом, как пощечину, вкатила: – Но потерпел поражение, потому что не покорил!

Ладони Темира-карачи снова заскользили от липкого пота, опять он нервно вытер их о халат, сдержался, чтобы не взорваться. Не подобает Непобедимому темнику Великого хана Джанибека потакать глупой бабе. И недопустимо срывать зло на женщине – унизить себя перед нею, показать слабым. Он откашлялся с хрипотцой и, не отрываясь от лица Евдокии, проговорил:

– Я знал, что так ответишь. Потому что не поняла, зачем я оставил тебя возле себя.

Евдокия действительно до сих пор не нашла никакого объяснения этому, затихла теперь, ожидая разгадку. Карача Темир хмыкнул:

– Я передумал. Ты не будешь наложницей. Ты станешь моей любимой женой. Самой красивой женой. Этим я укреплю мою победу здесь. Твоя покорность – это покорность всех руситов крепости. Руситы не умеют ценить жизнь, они ищут славу в смерти, а славу надо искать в жизни, она нужна живым. Лишь о непобедимых остается память. Твой муж, воевода Димитрий, выбрал смерть не только для себя, но и для тебя, а я дам тебе жизнь, возле меня о тебе будут петь акыны.

– Ты хочешь от меня предательства, темник, – вздохнула Евдокия.

– Ты уже предала, – уверенно отрубил Темир-карача.

Евдокия вздрогнула, вскинула голову и отсекла рукой:

– Нет, темник, ты лжешь! Я никого не предавала живых и никогда не предам погибших!

Вызов на лице Евдокии, в ее звонких словах и в ее жестах привел темника в негодование:

– Ты упряма! – крикнул он, обрывая Евдокию. – Я заставлю тебя покориться!

– Твое поражение только укрепится, побежденный Темир-карача! – решительно отвергла Евдокия.

Лицо темника перекосилось, он больше не хотел сдерживать себя. Эта глупая баба преступила все грани. Не понимала чести, которую он уже оказал ей и собирался оказать еще. Не соображала своей бабьей головой, что всякая честь требовала ответного почтения. Раздавленная, сама хотела раздавить Непобедимого темника Орды. Не знала, что никакая баба не может унизить воина Великого хана, потому что ничтожна перед ним. Одним кивком головы он способен изменить ее судьбу. Ее жизнь в его руках. Он может отобрать у нее эту жизнь.

Руситские бабы насколько горды, настолько и безголовы, потому что часто между жизнью и смертью кидаются ко второму. Они называют это выбором. Но такой выбор бессмыслен. Они не видят, что после ста отрубленных непокоренных голов сто первая голова склоняется и становится покорной, выражая этим повиновение всех оставшихся в живых и бессмысленность гибели ста человек.

Эта баба безумна, как ее муж. Она пытается отобрать у него, Непобедимого темника Великого хана Джанибека, победу. Готова ради этого пожертвовать собственной головой.

Карача Темир был взбешен. Глупой бабе не удастся лишить его сладостного чувства победителя, ведь руситы повержены им в прах, от их крови захлебнулась земля под городищем.

Его рука потянулась к сабле. Появилось приятное ощущение от прикосновения к ножнам. Отменный подарок получил от воеводы, очень хороший. Не догадывался воевода, как послужит темнику этот подарок. Темир-карача недобро усмехнулся: неправильный выбор сделала эта глупая баба. Нет.

Евдокия уловила движение руки темника и еще больше расправила плечи. Страха не было.

Левая рука Темира-карачи придавила саблю к колену, потом ладонь правой руки легла на крыж, сжала его и стала вытягивать булат из ножен. Щелки темника блеснули холодом, лицо застыло, как камень.

Через мгновение булат мрачно выскользнул из ножен и Темир-карача вскочил с места.

Евдокия ощутила острие леза на своем горле.

– Ты не одумалась, руситка? – прошипел темник. – Смерть страшна, потому что жизнь после нее не возвращается! А победа не бывает поражением!

– Ты не победил, темник, – прошептала Евдокия, чувствуя, как по горлу из-под леза потекла струйка крови.

– Но разве это не победа? – зло спросил Темир-карача и резко провел по горлу женщины булатом.

Голова Евдокии, отделенная от тела и поднятая вверх рукой темника, шевельнула губами:

– Нет. – Глаза все еще продолжали жалить карачу. И мозг не умер мгновенно. Когда капли крови падали на ковер, мозг Евдокии продолжал протестовать.

Темник вонзился щелками в лицо Евдокии и все еще силился уяснить: ради чего все это? Она могла бы жить долго, если бы не была упрямой. Разве он не говорил, что всякая жизнь лучше всякой смерти. Только победители бывают бессмертными, да и то пока о них помнят. Она не была победителем и никогда не станет бессмертной. Зачем она отказалась от жизни, почему?

– Тебе не понять, – дрогнули губы Евдокии. Это ответил ее дух, но Темир-карача услыхал ответ.

И он не смог бросить ее голову себе под ноги. Он ощутил, что не одолел ту, чье тело было уже повержено, что оказался бессильным перед нею. Он не смог победить ее дух. На него навалилось оцепенение.

Шатерный служитель откинул полог и кликнул стражу. Двое скользнули внутрь, схватили тело Евдокии и мигом вынесли вон, оставляя на ковре новую кровавую полосу. Служитель замер у входа, ожидая приказа темника.

Темир-карача держал голову Евдокии, глядел в потухшее лицо и не мог разжать пальцев. Сильная была женщина, красивая, мелькнуло в голове, могла бы стать любимой женой.

Наконец он пошевелился и протянул голову Евдокии служителю.

Тот растерялся. Если бы темник отбросил голову, тогда бы он точно знал, что ему делать. А теперь он не понимал, как поступить. Замешкался, расширяя глаза.

Но темник молчал. Эта женщина сумела зацепить его за самое живое,