был уверен, что отряд Инь Шино не подведет и будет стоять на стенах наравне с ратниками.

Когда ордынцы яро пошли на приступ, воевода наблюдал за ними со стены. От сотских через посыльных знал, как обстоят дела на других участках. Резерв держал у колокольни под началом сотского Руяна по прозвищу Хитрый. Пустить его в дело намеревался в критический для защитников момент. Внутри вдоль стены было разведено много костров, на коих в чанах женщины кипятили воду и передавали на стены.

Смертельно жалили ордынские стрелы. Приставные лестницы гнулись под тяжестью остервенелых врагов. Их сабли жаждали крови, сверкая на солнце. Ворота трещали от ударов. Воздух дрожал от свирепого рева наседавших. Крючья цеплялись за острые верхушки стен, вгрызаясь в дерево.

Защитники рубили веревки крючьев, рубили неприятеля, добравшегося по лестницам до верха стены, осыпали его стрелами, сваливали лестницы, ошпаривали кипятком и в ответ издавали воинственные крики. Ни один не дрогнул, ни один не отступил. Ратники и горожане стоили друг друга. Раненые не покидали своих мест, пока смерть не настигала их. Кровь лилась с двух сторон. Крепость стояла.

Воевода Димитрий вместе с ратниками неистово орудовал мечом, сбивая врагов со стены. Орля, Услав и Бусля помощи не просили, стояли насмерть. Не просил и Инь Шино. Раны пометили каждого из них, но в горячке схватки, ран никто не замечал.

Руян не находил себе места, рвался со своими ратниками в битву. Несколько раз отправлял к воеводе посыльного с просьбой вступить в схватку. Но воевода не разрешал. Во второй половине первого дня Димитрий уже видел, что защитники сегодня выстояли. А к концу дня ордынцы выдохлись. Напор сначала ослаб, а потом под звуки труб прекратился. До следующего дня наступила передышка.

Второй день для защитников был тяжелее первого, ибо в новое сражение вступили меньшим числом. И все-таки воевода снова не пустил Руяна на стены. Защитникам опять удалось устоять, хотя это казалось невозможным. В их рядах не осталось и половины. Когда вражий приступ затих, Димитрий до середины ночи делал перестановки, готовил крепость к новой схватке, чтобы попытаться выстоять на третий день. Свежие силы Руяна были направлены на защиту ворот и части стен.

Димитрий надеялся, что третий день станет решающим. Или все защитники полягут. Или, если крепость устоит, ордынцы могут прекратить приступ и начать осаду. Хоть это маловероятно, но все-таки какая-то надежда. А покуда будет длиться осада, Великий князь Московский Симеон Иоанновича прибудет с помощью. Правда, и на это надежды было мало, но надежда питает дух воина.

На третий день сеча была смертельной. Никто не намерен был отступать. Волну за волной защитники крепости сбрасывали со стен и отбивали от ворот. Но новые волны ордынцев катили и катили снизу. Стены были пропитаны кровью неприятеля снаружи и кровью защитников изнутри. Силы защитников продолжали таять, и резерва у воеводы Димитрия больше не было.

К концу дня ордынцы прорвали оборону на западной стороне, где бились оставшиеся в живых горожане под началом Инь Шино. Воевода попробовал закрыть брешь, отправив туда часть ратников Руяна. Ненадолго врагов удалось отбросить. Но новый натиск опрокинул защитников.

Димитрий был здесь же, в самой гуще. Он все еще старался выправить положение, однако ордынцев уже было не остановить. В сумерках они ворвались в крепость. Рядом с Димитрием бились Инь Шино и Руян с несколькими ратниками. Их окружили. Воевода был ранен стрелой в ногу, припадал на нее, едва успевая отбивать сабельные удары. Но вражеское копье, брошенное ему в спину, он не видел. Инь Шино подставил грудь, спасая Димитрия. Наконечник копья разорвал ему сердце. Воевода обернулся и все понял. Заскрипел зубами, и меч в его руке разрубил надвое ближайшего неприятеля. Но врагов было много, слишком много. А ратников возле воеводы становилось все меньше.

И вот Димитрий с Руяном остались двое в окружении нападающих. Они стали спина к спине и яростно отбивались. Трупы ордынских воинов валились им под ноги. Но конец был уже очевиден. Обессилев, Дмитрий и Руян начали пропускать удары. Кровь, всюду кровь и смерть.

Руян не успел отразить новый удар, и сабля ордынского воина прошлась по его шее. Сотский выдохнул воздух с кровью и повалился, судорожно сжимая меч.

Димитрий остался один. Он бился даже тогда, когда, залитый кровью, упал на колени и едва владел одной рукой. Но меч в этой руке продолжал угрожать врагам, пока смертельный удар ордынского воина не обездвижил воеводу. Однако в последний миг меч Димитрия вошел в живот ордынцу и тот всем телом рухнул на тело Димитрия.

Между тем до следующего утра крепость продолжала сопротивляться. Всю ночь в разных местах оставшиеся ратники бились насмерть.

Евдокия, сидя в шатре темника, беспокойно слушала, как тому то и дело докладывали о положении дел. На нее никто не обращал внимания, женщина словно была безмолвной частью шатра, как бронзовые светильники по сторонам или подушки на коврах.

К концу первого дня настроение Темира-карачи ухудшилось. Он надеялся управиться с этой небольшой крепостью быстро и просто, однако защитники, раз за разом, отбивали напор его воинов. Ордынцы откатывались, оставляя у стен трупы. Перестраивали ряды, осыпали крепость стрелами и снова кидались на стены под мечи, топоры, копья и стрелы защитников.

Евдокия радовалась неудачам Темира-карачи и молилась за воеводу Димитрия и его воинов.

Поздно вечером разъяренный темник остановил штурм крепости, чтобы продолжить на следующий день.

Но и следующий день не принес ему удачу. Также не увенчался успехом.

Карача Темир был взбешен, он рвал и метал. Военачальники и нойоны страшились попадаться Непобедимому на глаза. Темник никак не мог понять, кто еще защищает крепость, если ему раз за разом доносили, что руситы почти полностью истреблены.

На третий день перед началом приступа Темир-карача устроил военачальникам разнос, обещал отрубить головы, если крепость сегодня не будет взята. Однако только в конце дня, в сумерках, наконец доложили, что его воины ворвались внутрь крепости и добивают оставшихся защитников.

Резня шла до утра. Мужское население не оставляли в живых. По городищу заметались пожары.

Темник заметно повеселел и только в полдень четвертого дня остановил бойню. Приказал отыскать воеводу Димитрия живым или мертвым.

Евдокия с тревогой ждала результатов поиска.

Скоро Темиру-караче принесли весть, что исколотое саблями, пробитое стрелами окровавленное тело воеводы отыскали среди множества ордынских трупов. До последнего вздоха бился Димитрий, отправляя к праотцам нападающих. Не встал на колени, не покорился. У темника такая весть вызвала досаду, потому что он все-таки надеялся посмотреть в глаза