С XIX века сторонники империалистического авантюризма в Японии всегда могли рассчитывать на массовый патриотический энтузиазм. Резкое увеличение экспорта и доходов из-за рубежа в период войны укрепили финансовую базу японских милитаристов. К концу 1919 года профицит по текущим счетам, накопленный с 1915 года, составлял 3 млрд иен. Япония превратилась в чистого международного кредитора. В правительстве Сэйюкай, возглавляемом Харой, звучали решительные призывы к продолжению этой «позитивной политики» в послевоенный период. Япония должна использовать свой шанс для выхода из-под британской опеки и превращения в единственную господствующую в регионе державу. Однако становилось очевидно, что ситуация 1914–1918 годов была уникальной. Мощный инфляционный бум сильно отразился на внутренней политике Японии. Рост цен на продовольствие не способствовал популярности интервенции в Сибири. Осенью 1919 года газета Osaka Asahi Shimbun опубликовала редакционную статью, посвященную годовщине рисовых бунтов, в которой говорилось: «Фактически сегодня настроение большинства нашего народа в корне отлично от настроения прошлого периода, когда ему приходилось преодолевать так называемые трудные времена. Вплоть до сегодняшнего дня, когда государство начало использовать военную силу за рубежом… японский народ, забыв о своих нуждах, с энтузиазмом выступал в поддержку государства… но теперь, когда власти обеспокоены сильнейшим кризисом, разразившимся за границей, народ задается вопросом: что будет с нашей страной? Они в открытую спрашивают: что будет с нами? Несмотря на возросшую мощь нашей страны, большинство населения находится в слишком стесненных обстоятельствах, чтобы надеяться на честь и славу»[1063].

Продолжая политику дефляции, Британия и Америка вновь изменили правила игры. В мае 1921 года Такахаси Корэкиё, член партии Сэйюкай, один из наиболее активных сторонников обеспечения экономического роста, изложил свою позицию в особо секретном меморандуме. В Версале было признано, что Япония является одной из ведущих держав. Но до сих пор в основе ее притязаний лежит только военная сила. Это – преходящее преимущество. Основу мощи страны составляет экономика. Заявляя о своей решимости возродить золотой стандарт, Америка и Британия подтвердили свои лидирующие позиции в мировой экономике. Политика дефляции в Японии положит конец буму. Но если не обеспечить снижения заработных плат и цен, то вскоре японские экспортеры столкнутся с жесткой конкуренцией. Ухудшение платежного баланса вновь поставит Японию в зависимость от иностранных кредитов. Для того чтобы навсегда сохранить за Японией место в клубе великих держав, необходимо создать платформу для долгосрочного экономического развития, опирающуюся на подлинно гармоничные отношения с Китаем. А это требует решительного отказа от военного авантюризма[1064]. Если Такахаси и Сэйюкай продолжали мириться с интервенционистскими настроениями в армии, то в оппозиционных партиях преобладал антимилитаристский консенсус. В июле 1921 года остатки довоенных либеральных сил, объединившиеся под крылом партии Кокуминто, выдвинули лозунг перехода от милитаризма к индустриализации[1065]. В ноябре того же года Одзаки Юкио, выступая от имени либерального крыла главной оппозиционной партии Кенсейкай, выступил с призывом начать широкую кампанию за сокращение военных расходов, грозивших разрушительными последствиями. Его призыв, выражавший мнение десятков тысяч людей, был услышан[1066]. Расходы на оборону, составлявшие в 1922 году 65,4 % всех правительственных расходов, в период с 1923 по 1927 год сократились до менее 40 %.[1067]

В Британии также росли расходы на обслуживание долга и социальное обеспечение, а сокращение бюджета происходило за счет расходов на оборону[1068]. В апреле 1919 года в результате первого сокращения бюджета расходы на армию были уменьшены с 405 млн до менее 90 млн фунтов стерлингов. Расходы империи на военные экспедиции и поддержание мира в Европе были ограничены 48 млн фунтов стерлингов[1069]. Численность армии сократилась с 3,5 млн человек до 800 тысяч. К 1922 году военный бюджет был сокращен до 62 млн фунтов стерлингов. Сэр Генри Вильсон, начальник имперского генерального штаба, который когда-то распоряжался многочисленными армиями, теперь имел под своим командованием несколько батальонов, которые приходилось направлять в экстренных ситуациях то в Ирландию, то на Рейн, то в Персию[1070]. Конечно, Британия следила, чтобы входившие в состав империи страны не уклонялись от участия в военных действиях, однако попытки переложить расходы имперской армии на Индию встретили ожесточенное сопротивление[1071]. На Ближнем Востоке в печально известных «полицейских акциях» против повстанцев бомбардировки с воздуха использовались прежде всего потому, что не требовали значительных расходов. По предварительным оценкам, расходы на содержание военного гарнизона, состоявшего из 30 батальонов и дислоцированного в соответствии с мандатом в Ираке, составляли 30 млн фунтов стерлингов. После Каирской конференции, состоявшейся в марте 1921 года, Уинстон Черчилль решил, что ему будет достаточно и 10 млн фунтов стерлингов при условии, что четырем пехотным батальонам, расположенным в Багдаде, будут приданы 8 эскадрилий бомбардировщиков. Использовавшийся при проведении этих операций бомбардировщик модели de Havilland DH9A обходился всего в 3 тысячи фунтов стерлингов[1072].

Но это все были меры тактического характера. Решения стратегической важности предстояло принять в отношении военно-морских сил. Весной 1919 года, когда в Версале между Британией и США возник ожесточенный спор, потребности Королевского флота на предстоящий год оценивались в 171 млн фунтов стерлингов. Тогда эти ассигнования не были утверждены из-за необходимости экономии и нежелания вступать в противостояние с Америкой. 15 августа кабинет министров направил в соответствующие министерства распоряжение, в котором при подготовке планов работы министерства предписывалось руководствоваться тем, что «Британская империя в ближайшие десять лет не будет принимать участия в крупных военных операциях». Для военного флота это означало сокращение расходов до 60 млн фунтов стерлингов к 1920–1921 годам. Последствия оказались серьезными. Как указывало Адмиралтейство, «необходимо ясно понимать, что Великобритания больше не будет иметь превосходства на море…Мы будем первыми в европейских водах, но общее превосходство на море мы будем делить с Соединенными Штатами»[1073]. Необходимость отказа от единоличного превосходства и обеспечения устойчивого мира именно на этой основе была в числе основных устремлений правительства Ллойда Джорджа с 1916 года. Администрация Вильсона отказывалась от подобных соглашений, однако финансовое наследие войны заставило Британию избрать именно такую стратегию[1074].