* * *

На то, чтоб обойти хотя бы половину циклопической пещеры, понадобился весь остаток дня. Бертольд непрерывно ахал и охал, вертел головой и украдкой то и дело пытался сковырнуть со стены какой-нибудь камешек, впрочем, безрезультатно. Рагнур не обращал на него внимания. Они прогулялись на площадь, сходили к фонтанам, прошлись по аллее ко дворцу короля Лаутира, куда их, правда, не пустили, и напоследок задержались у больших водяных часов, установленных на площади, где долго наблюдали за перетеканием мерцающей воды в бочоночках с делениями и трубках зеленоватого стекла. Раз в сутки хитроумный механизм опорожнял мерную чашу, сливая воду в маленький бассейн, облицованный белым мрамором. Угловатые, строгие формы клепсидры выглядели на фоне круглых маленьких домов сурово и торжественно. Жуге невольно вспомнился Гаммельнский собор.

Везде сновали гномы. Неторопливые, обстоятельные как в отдыхе, так и в работе, стучали молотками в кузнях и гранильных мастерских, выдували стекло, ткали дивные цветные гобелены. Пару раз им встретились забойщики, толпой шедшие с работы, все в угольной пыли и крошке. И всюду были часовые, вооруженные тяжелыми топорами. Бертольд, завидя их, заметно приуныл.

Они вышли за городскую окраину и свернули в широкий проход, который вскоре вывел всех троих в не менее обширную пещеру, где под высокими темными сводами серебрилось зеркало воды. Огромная плотина черного диабаза перегораживала русло подземной реки, которая и разлилась здесь черным озером, оставив от себя лишь вытекавший из каменных ворот ручей. Стояли часовые. Капала вода. Чуть в отдалении пологий берег устилали плиты белого известняка, истертые за годы тысячами ног. Вода была кристально прозрачна и чиста.

— Можете искупаться, — сказал Рагнур. — Но только не ходите к водостоку — затянет. У этого берега вода теплая. Подземные источники.

— А ты?

— Я сделал это раньше вас.

Предложение подоспело как нельзя более кстати — Жуга и Бертольд совершенно заскорузли от грязи. Искупавшись и приведя себя в порядок, оба почувствовали себя отдохнувшими. Сразу захотелось есть.

— Скажи, Рагнур, — Жуга пригладил волосы и собрал их в пучок на затылке. Поднял меч. — А что за работа здесь у тебя?

— Я хранитель Лестницы Для Тех, Кто Устал, — ответил гном. — Мы проходили мимо, если помнишь, и сейчас пройдем опять на обратном пути. Вон она, видишь?

— Кто же охраняет ее сейчас, если ты тут? — спросил Шварц.

— Ты думаешь, что хранитель один? — ответил Рагнур, и на лице его впервые проглянуло нечто, похожее на грустную улыбку.

Они приблизились и замерли у края. Часовой невозмутимо кивнул, завидев Рагнура, покосился на меч на спине у Жуги, после чего потерял к людям всякий интерес.

Щербатые ступени по спирали уходили вниз, в глухую темноту отвесной штольни. Перила черного нефрита ограждали провал. Больше там не было ничего.

— Для чего она? — спросил Жуга, облокотившись на перила.

— Народ хазад живет долго, — помолчав, сказал Рагнур. — Многие устают и уходят. Смерть не для нас, наш путь иной. По этой лестнице можно только спуститься.

— А это?

Шварц поднял взгляд.

На полированной стене рядами были высечены руны.

— Здесь что-то написано…

— Да, — кивнул двараг. — Это сделали не мы. Светлый народ, уходя, оставил здесь эти стихи.

— Эльфы?

— Да. Перворожденные.

— Исусе… — прошептал Бертольд, перекрестился и забормотал вполголоса молитву.

— Ты можешь не креститься, человек, — вновь усмехнулся гном. — Здесь это ни к чему. Мне тысяча пятьсот двенадцать лет, я старше вашего бога-плотника. И я еще не самый старший в колене Синдри тангар. Вот так-то.

Гном умолк.

— Ты можешь их прочесть?

— В них нет смысла.

Жуга почувствовал, как колет руку под браслетом.

— И все таки… Прошу тебя, пожалуйста прочти.

— Хорошо, — ответил тот. — Это Старшая речь, но когда-то был сделан и перевод… Я попробую вспомнить.

Минуту— другую двараг смотрел на стену, насупившись и шевеля губами, затем принялся читать:

Пыльным зеркалам не увидеть бой,

Напряжение сердца уходит в эфир.

И в итоге немногие будут с тобой,

Когда кончится лес и начнется тир.

Те, что родились с пеной у рта

В исступлении будут топтать твой огонь.

Живи в облаках, если хочешь летать,

Если любишь ходить — беги бегом.

Строитель ступеней встал у руля,

Но лестница эта для тех, кто устал.

А нам, обитателям звездных полян

Не нужен Его пьедестал.

Пришедшие рано уйдут одни,

Время накажет своих рабов,

Уйдя от иллюзий, забудем о них,

Как цветы забывают о пользе шипов.

Реки устало текут в моря,

Повторение судеб — это закон.

Уйдем по спирали туда, где заря,

Уйдем от иллюзий туда, где покой.

Любопытно, каков результат игры?

И не надо ли высунуть нос из норы?

И хватит ли вас до той поры?

А сейчас вы — звенья в шествии рыб.

— Бред собачий, — буркнул Шварц.

— Мне надо спуститься… туда, — чуть сдавленно сказал Жуга. Руку под браслетом жгло немилосердно, камень так и пылал.

Гном поднял голову.

— Забудь об этом, смертный.

* * *

— Человек!

Жуга остановился. Оглянулся. Темный боковой коридор, куда он забрел, знакомясь в одиночку с царством гномов, был пуст.

— Кто здесь? — позвал он.

— Тише! — шепотом отозвались в ответ. — Тута я, наверху…

Под сводом зашуршало, посыпались мелкие камешки, а через миг на пол спрыгнуло что-то маленькое и коренастое, спрыгнуло и замерло, буравя травника колючим взглядом красных глазок. Жуга невольно шагнул назад и прищурился, разглядывая странное создание.

На первый взгляд это был гном, или, во всяком случае, кто-то очень на гнома похожий, разве что только — росточком поменьше. Да и руки были, пожалуй, длинноваты для такого роста. Он был космат до безобразия, носил штаны и серую куртку, а поверх нее кожаную, подбитую войлоком жилетку. Все это нелепо торчало в разные стороны, делая его похожим на растрепанный кочан капусты. За поясом торчал массивный нож, скорее даже не нож, а короткий меч.

— Аой, — корявая ладошка вскинулась в приветствии.

— Аой…

— Это ты, Жуга который?

— Я… — Травник несколько опешил. Взьерошил волосы рукой. — Э… Ты кто?