и ему подобными деньги делить, а чтобы своих спортсменов защищать. Хотя какой нам Фетисов „свой“, он, гад, такую свинью нам подсунул»…

В этот момент наш разговор с Никитиным, как всегда без всякой вежливой канители, прервал Александр Львович Львов, да-да тот самый, кто носит этот литературный псевдоним, а в миру просто А. Либкинд. Сейчас он пресс-атташе ФК «Спартак» и сборной России, а тогда являлся пресс-атташе «Совинтерспорта». А. Львов сжал плечо Михаила Леонидовича левой рукой, потому что в правой руке держал откусанный бутерброд с докторской колбасой и потянул Никитина в центр зала-коридора. Помнится, А. Львов был трезв, хотя по его лицу пот просто струился. Он вытянул Никитина на центр зала, отпустил левую руку, обтер ладонью как промокашкой лицо сверху вниз, отряхнул руку и изрек: «Миша, надо ехать — тебе, Галаеву и, конечно, мне. Я же в Нью-Йорке никогда не был, а это мечта всей моей жизни. Я такой материал соберу, — он как дирижер поднял обе руки вверх (бутерброд ему не мешал), — я им всем дам правдой по ушам!». От предвкушения исполнения мечты лоб правдолюба покрылся испариной. Он должен был, как любил сам выражаться, «отжать свое».

Возбужденный голос Львова гремел по коридору. Из бухгалтерии, где только что обедал Львов, вышла Ирина, наша эффектная кассирша. Всем хотелось знать, о чем речь? Что случилось? В это же время по старинной чугунной лестнице грациозной лебединой походкой спускалась Елена Домбровская — начальник транспортно-таможенного отдела. Удивительное дело, но эта высокая стройная женщина в узких джинсах и черных мокасинах передвигалась бесшумно как индеец, ступая на пятку и перенося свое грациозное тело на носок, и вместе с тем заметно покачиваясь, как это делают женщины, балансируя при ходьбе на высоких каблуках. Из обрывков фраз Львова она тоже ничего не поняла, поэтому смело подошла к нему, взяла Львова за правую руку, чтоб не промахнуться, и откусила у известного журналиста от его замусоленного бутерброда приличный кусок. Вот что значит нервы, особенно если учесть, что Е. Домбровская практически ничего не ест! Время, не спрашивая никого, стирает в памяти архиценную информацию, но запах докторской колбасы на бутерброде до сих пор не выветрился из моего сознания, пробуждая брезгливые ассоциации момента.

В этой суетной обстановке не было никакого смысла обсуждать детали, глаза Никитина затухали — он больше молчал, поскольку все время говорил, а точнее уже юморил Львов. Александр Львович умел тонким, искрометным юмором пройтись по недостаткам наших великих спортсменов, которых он, кажется, знал всех без исключения. Мы бы еще долго стояли в зале, если бы секретарь нашего генерального директора Галаева Виктора Ильича не вызвала срочно Никитина в кабинет главного. Львов, которого не приглашали, тоже зашел к Галаеву. Что это за журналист, если он не держит руку на пульсе событий?!..

Никитин вернулся с импровизированного совещания у руководства только через несколько часов. От нервного перенапряжения он выглядел устало. У себя в кабинете спокойной обстановке Никитин подробно начал нам разъяснять суть стратегического плана касательно просьбы Фетисова встать на его защиту. Галаев не знал, как к этому отнесется хоккейная общественность в лице Королева Ю. С. и руководства ЦСКА, но в целом согласился с весомыми аргументами Никитина в пользу защиты великого русского хоккеиста в борьбе с американским правосудием, а, главное, процесс мог упрочить репутацию «Совинтерспорта». Львов обещал развернуть широкую кампанию в прессе через «МК» и «Советский спорт». Тем не менее, всех угнетало воспоминание о событиях уже казавшегося далеким 1989 года, и по мере того, как начальник юротдела Остроумова И. Г. собирала документы по делу Фетисова в одну папку, воспоминания сливались в одну и очень ясную картину…

«Совинтерспорт», начиная с 1987 г., являлся подразделением Госкомспорта СССР с эксклюзивным правом «продажи» спортсменов и тренеров за рубеж и предоставленными в связи с этим полномочиями на заключение контрактов и ведения валютных счетов во Внешторгбанке СССР. В соответствии с этим задачей нашей организации являлось строжайшее соблюдение правил внешнеэкономической деятельности и обеспечение максимально выгодных для страны условий контрактов с целью притока иностранной валюты в СССР. Все деловые встречи и переговоры подробнейшим образом протоколировались и подписывались присутствующими лицами. Поэтому восстановить в памяти события 1989 г. нам помогали сохраненные в «Совинтерспорте» документы. А они говорят о том, что после первой неудачной попытки подписать в июне 1988 г. контракт на В. Фетисова с ХК «Нью-Джерси Дэвилз» (по причине категорического отказа руководства ЦСКА) «Совинтерспорт» продолжал активно сотрудничать с Лу Ламорелло (генеральным менеджером «Нью-Джерси»), поскольку клуб поставил Славу на драфт еще в 1983 г. и продолжал мечтать о приобретении нашего хоккеиста. За тот год мы сумели провести через своего агента в США Романа Дацишина (канадского гражданина русского происхождения) ряд переговоров с Ламорелло и довести общую сумму контракта с первоначальных 300 тысяч долларов США в год до 1 миллиона 200 тысяч. Сумма контракта на Славиных одноклубников Крутова, Ларионова и Макарова также поднялась гораздо выше первоначальной и колебалась от 850 тысяч до 1 миллиона 100 тысяч канадских долларов в год (в то время канадский доллар практически равнялся американскому). Вот что значила монополия внешней торговли!

Нам тогда и в голову не приходило, что Ламорелло и Фетисов весь период с июня 1988 г. по июнь 1989 г. вели постоянные сепаратные переговоры по телефону. Это было в обоюдных интересах — Ламорелло искал выход по значительному уменьшению стоимости контракта, а Фетисова интересовал вопрос максимальной личной выгоды. Может быть, поэтому неоднократные попытки Ламорелло склонить Фетисова на путь Могильного (т. е. просто «сбежать» из страны) не увенчались успехом, поскольку тогда по деньгам выиграл бы Ламорелло, а вот выиграл ли бы Фетисов — неизвестно.

В это время главный помощник Фетисова, передовой «мыслитель-демократ» Гарри Каспаров через Детский Фонд пытался получить от Горбачева М. С. права для этой общественной организации право на ведение самостоятельной внешнеторговой деятельности. Тогда, как говорил Каспаров, он бы помог ребятам стать «свободными от руки государства». Ламорелло же беспокоило только одно — успеет ли Каспаров организовать сделку, тогда у него появился бы реальный шанс разрушить монополию и сбить уже согласованную цену.

Но Вячеслав Фетисов не был бы самим собой, если бы не продолжал искать другие варианты, один из которых он воплотил в жизнь в январе 1989 г. Друг Фетисова, «диссидент» Лев Орлов, которому Слава доверял, пригласил к себе в гости старого товарища своих родственников-музыкантов, американского импресарио г-на Малковича, с которым он предполагал начать совместный бизнес. Лев убедил Фетисова, что это именно то, что нужно Славе, что он якобы через свои связи, без «Совинтерспорта» организует выезд Фетисова в Америку. При