— Ах, исчадие ада! — только и сумела вымолвить я,задыхаясь от бешенства и страха.

— Спокойно, Жюльетта, любое неосторожное слово — иучасть твоя решена; сиди тихо и слушай меня. Корабль, на котором мы должныотплыть, утонет, мы спасемся, а ты погибнешь… Но пока не поздно, ты можешьотомстить; возьми этот пакетик, в нем мгновенный яд, самый сильный из моихзапасов. Проглотив хоть каплю, она тут же замертво упадет к твоим ногам, будтопораженная молнией. За эту услугу я ничего от тебя не потребую, так как мноюдвижет сильная любовь к тебе.

— О, благодетельница! — растрогалась я, и слезыбрызнули из моих глаз. — Вы спасаете меня от самой страшной опасности! Ново всем этом еще много непонятного. Как вы оказались в Анконе? Как нашла васКлервиль?

— Я следовала за вами по пятам с момента вашего отъездаиз Неаполя, где я покупала яды. Там и встретила меня Клервиль и изложила свойплан; в Лоретто я опередила вас и приехала в Анкону раньше, чтобы подготовитьпочву для этого предприятия; но я согласилась лишь потому, что страстно хотеласпасти тебе жизнь. Если бы я отказалась, Клервиль нашла бы другой способ, и мыбы с тобой сейчас не беседовали.

— Но если Клервиль задумала от меня избавиться, почемуона так долго ждала?

— Главный документ еще не был готов, твои деньги еще непопали в банк, и до отъезда из Рима она ничего не могла предпринять; крометого, она знала, что следующая ваша остановка по пути из столицы будет только вЛоретто. Поэтому она велела мне подготовить все к послезавтрашнему дню.

— Бесчестная предательница! А я так искренне любила ее,так доверчиво отдала свою судьбу в ее руки!

— Она самая коварная и жестокая из людей, —согласилась Дюран, — не доверяй ей ни при каких обстоятельствах. Именно втот момент, когда ты меньше всего опасаешься ее, она бывает всего опаснее. Но,чу! Я слышу шаги. Кажется, она возвращается; учти, что эта наша беседа очень непонравится ей. А сейчас соберись и будь начеку. И дай Бог тебе удачи.

Клервиль и вправду вернулась расстроенная; настоящегоудовольствия она так и не получила: у обоих предложенных ей лакеев эрекциихватило ненадолго. Помимо того, она привыкла наслаждаться только при активномучастии любимой Жюльетты.

— Я бы наверняка испытала хороший оргазм, если бы тыбыла рядом, — с упреком добавила она, — даже если бы ты толькомастурбировала.

— Мы сделаем это нынче вечером, — сказала я, постаравшиськак можно лучше скрыть свои истинные чувства. — Непременно нынче вечером.А сейчас, дорогая, меня не соблазнил бы сам Адонис.

— Ну хорошо, — согласилась она, — пойдем вгостиницу. Мне тоже что-то не по себе, и я не прочь лечь пораньше. До свидания,Дюран, увидимся завтра. Не забудь приготовить музыкантов, добрую пищу, аглавное — надежных самцов: без этого наше плавание по морю будет невыносимоскучным.

— Странная все-таки эта Дюран, — начала Клервиль,когда мы пришли к себе, — с ней надо быть очень осторожной, моядрагоценная. Если бы я не была так тебе предана… Поверишь ли, Жюльетта, когдаты отлучилась на несколько минут в туалет, злодейка предложила мне отравитьтебя за две тысячи луидоров?

Это громоподобное известие не вывело меня из равновесия: яувидела в нем коварную игру Клервиль. Тем не менее я сделала удивленное ивстревоженное лицо.

— Великий Боже, — сказала я, — это неженщина, а чудовище! Теперь я понимаю, почему она внушала мне какое-тобеспокойство, пока мы с ней разговаривали.

— Твой инстинкт тебя не подвел. Да, она решила убитьтебя, Жюльетта. Просто так, потому что ее забавляла мысль о твоей смерти.

— Но послушай-ка, — я в упор посмотрела наКлервиль, — может быть, она решила нанести удар во время поездки наостров…

— Нет, — ответила, не моргнув глазом, мояподруга, — она собиралась это сделать сегодня вечером, за ужином, вотпочему я так рано утащила тебя домой.

— И все-таки меня тревожит эта поездка. Ты уверена, чтотам не произойдет ничего страшного?

— Абсолютно ничего: я ее переубедила и ручаюсь, что онауже забыла об этом. Однако пора бы поужинать.

Слуги накрыли стол, и я приняла решение. Россказням Клервильверить невозможно, думала я, к тому же признания Дюран показались мне такимиискренними, исполненными самого живого участия… В первое же блюдо Клервиль янезаметно высыпала порошок, который заранее спрятала между пальцев; она взяла врот кусочек, проглотила его, сползла со стула и, испустив один-единственныйстон, свалилась на пол.

— Полюбуйтесь на мою месть, — обратилась я к своимслужанкам, потрясенным внезапной смертью нашей спутницы. И рассказала им обовсем.

— А теперь давайте насладимся сладкими плодамиотмщения; я лягу на труп этой потаскухи, а вы ласкайте меня; пусть ее примернаучит вас, что никогда не следует предавать лучшую подругу.

Мы сняли с Клервиль все одежды, положили мертвое тело впостель; я коснулась ее влагалища, оно было еще теплое, и я начала массироватьего; потом взяла искусственный фаллос и совершила с ней содомию. Элизаподставила мне свой зад для поцелуев, другой рукой я ласкала клитор Раймонды. Яразговаривала с Клервиль так, как будто она жива, я осыпала ее упреками,гневными обвинениями, как будто она может меня услышать; я взяла розги ивыпорола недвижимое тело… И снова начала содомировать ее. Но она оставаласьбесчувственной в самом жутком смысле этого слова, тогда я велела засунуть трупв мешок. А когда наступила ночь, собственные лакеи Клервиль, которые еененавидели и теперь горячо благодарили меня за то, что я избавила их от жестокойгоспожи, тайком вынесли мешок и бросили в море.

Я сразу написала своему римскому банкиру, напоминая ему, чтопо условиям контракта, который мы с Клервиль подписали и согласно которомувложенные нами деньги будут принадлежать одной из нас — той, что переживетдругую, — он должен выплачивать весь доход мне. Таким образом я одниммахом удвоила свое состояние, исчислявшееся уже солидной цифрой в два миллиона.В Италии нет ничего проще, чем уйти от обвинения в убийстве: за две сотницехинов я подкупила судейских чиновников Анконы, и никакого расследования непроводилось.

— Итак, дорогая моя подруга, — сказала я Дюран,когда мы обедали с ней на следующий день, — вы, кажется, тоже собиралисьразделаться со мной, или я не права? Эту тайну открыла мне Клервиль и рассказала,как вы думали отравить меня прошлой ночью и как она вас отговорила.

— Гнуснейшая ложь, — спокойно, но твердо ответиламне Дюран. — Верь мне, Жюльетта, я сказала тебе правду: я слишком сильнолюблю тебя, чтобы лгать в таких серьезных вещах. Во мне много зла, быть может,много больше, чем в другом человеке, но когда я люблю какую-то женщину, яникогда ее не предаю… Но скажи, выходит, ты ничего не предприняла?