Мой пульс участился. Казалось, мне невероятно повезло. Я неперебивал.

– Я верю, что некоторых ангелов изгнали из рая, –продолжал он, – и они не знают о своем происхождении. Они скитаются вполном смятении. Похоже, вы из их числа, хотя, если моя теория верна,подтвердить ее вы не сможете.

Меня поразила эта любопытная трактовка, и я не знал, чтоответить. Но что-то сказать пришлось.

– Нет, я другой. Я точно знаю, кто я. Жаль, что не тот, коговы описали. Позвольте доверить вам ужасную тайну.

– Хорошо, – сказал он. – Приходите ко мне наисповедь, если захотите, ибо я не просто монах, а духовник, но вряд ли я смогудать вам отпущение грехов.

– Вот моя тайна: я живу на свете с тех пор, когда Христосходил по земле, правда, тогда я о нем ничего не знал.

Он долго обдумывал мои слова, заглянул мне в глаза,отвернулся к свече, словно исполнял некий ритуал. И заговорил:

– Я не верю вам. Но вы загадочное существо – с черной кожей,с голубыми глазами, с золотыми волосами. И вы щедро одарили нас золотом.Конечно, я приму деньги. Мы небогаты.

Я улыбнулся. Он мне понравился. Конечно, я не собиралсяпризнаваться ему в своих чувствах. Какая ему разница?

– Хорошо, – сказал он, – я напишу за вас письмо.

– Я сам могу написать, – ответил я, – если выдадите мне перо и пергамент. Мне нужно, чтобы вы его отправили и указали свойадрес для ответа. Мне важнее всего получить ответ.

Он тотчас выполнил просьбу, и я уселся за дело, с радостьювзявшись за перо. Я знал, что он наблюдает, как я пишу, но меня это незаботило.

«Рэймонд Галлант.

Я пережил ужасную трагедию, случившуюся в ночь после нашейвстречи. Мой палаццо в Венеции уничтожил пожар, а сам я неописуемо пострадал.Уверяю тебя, что смертные руки не имеют к тем событиям никакого отношения, иесли мы еще встретимся, я с готовностью расскажу о случившемся. Вдействительности мне доставит величайшее удовлетворение во всех подробностяхописать вам личность того, кто послал своих приспешников уничтожить меня. Внастоящий момент я слишком слаб, чтобы пытаться отомстить как словом, так иделом.

У меня не хватит сил для путешествия в Лорвич, в ВосточнуюАнглию, но благодаря силам, о которых я не имею права рассказывать, я обрелприют, подобный тому, что предлагали вы.

Но умоляю вас сообщить, не появилось ли у вас свежихсведений о моей Пандоре. Умоляю, сообщите, не давала ли она о себе знать.Умоляю, сообщите, как связаться с ней письмом. Мариус».

Закончив письмо, я передал его священнику, который немедлянадписал почтовый адрес монастыря, сложил лист пергамента и запечатал.

Мы долго сидели, не произнося ни слова.

– Как мне вас найти, – спросил он, – в случае,если прибудет ответ?

– Я сам узнаю, – ответил я, – таким же способом,как вы узнали, что я взял свечи. Простите мне мой проступок. Нужно было пойти вгород и купить их прямо в лавке. Но я странник ночи, а ночью все спят. Яслишком часто допускаю оплошности.

– Я уж вижу, – ответил он, – вы обратились ко мнепо-немецки, сейчас говорите на латыни – на которой писали письмо. Нет, несердитесь. Я не прочел ни слова, но понял, что это латынь. Превосходная латынь.На такой латыни сейчас никто не говорит.

– Золота достаточно, чтобы возместить беспокойство? –спросил я и поднялся со скамьи. Время откланяться.

– О да, и непременно возвращайтесь. Я присмотрю, чтобыписьмо завтра же отправили. Если лорд Лорвич из Восточной Англии поклялся вверности Генриху Восьмому, вы обязательно получите ответ.

Я удалился так быстро, что мой новый друг, видимо, решил,что я попросту испарился.

Возвращаясь в склеп, я впервые заметил, что люди началиобустраиваться в опасной близости от нас.

Конечно, наше укрытие находилось в крошечной долине навысокой зловещей скале. Однако далеко внизу, у подножия, я заметил скоплениехижин и понял, к чему идет дело.

Войдя в святилище, я обнаружил, что Бьянка спит. Она незадавала вопросов о том, где я был, и я осознал, до какой степенипредосторожности дошел в стремлении скрыть от нее письмо в Англию.

Интересно, подумал я, смогу ли я по воздуху в одиночестведобраться до Англии? Но что ей сказать? Я никогда не оставлял ее одну, иизменить обычаю представлялось мне неверным.

Прошло чуть меньше года. Все это время я каждую ночьприближался к священнику, которому доверил письмо, на расстояние, позволявшееуслышать его мысли.

В те ночи мы с Бьянкой частенько охотились на улицахнебольших альпийских городов, меняя одежду, чтобы приобрести у купцовнеобходимые припасы.

Мы то и дело снимали комнаты, чтобы насладиться простымичеловеческими радостями, но оставались слишком осторожны, чтобы проводить деньвне стен святилища.

Я продолжал периодически обращаться к царице за Кровью. Незнаю, как я выбирал подходящий момент. Вероятно, она сама давала понять. Могулишь утверждать, что я знал, когда мне позволено испить, и каждое вливаниеКрови влекло за собой быстрое улучшение моего состояния, обновление жизненной энергиии желание поделиться возвращающимися дарами с Бьянкой.

Наконец наступила ночь, когда, еще раз оставив уставшуюБьянку в святилище, я приблизился к альпийскому монастырю и увидел, что моймонах стоит в саду и простер руки к небу таким романтическим и благочестивымжестом, что у меня на глаза навернулись слезы.

Я тихо, совершенно беззвучно прошел за его спиной подмонастырские своды.

Он тут же повернулся ко мне лицом, словно его сила неуступала моей. Он направился ко мне, ветер развевал коричневую рясу.

– Мариус, – прошептал он и, сделав знак молчать, провелменя в скрипторий.

Увидев, какой толщины письмо достал он из стола, я пришел визумление. И растерялся, увидев, что печать сломана и послание вскрыто.

Я посмотрел на него.

– Да, я прочел, – сказал он. – Неужели вы думали,что я передам его вам, не узнав содержания?

Я больше не мог терять времени. О чем говорится в письме? Ятотчас же сел и развернул рукопись.

«Мариус.

Надеюсь, что мои слова не вызовут вашего гнева и не приведутк поспешным решениям. О Пандоре мне известно следующее. Члены нашего ордена,сведущие в подобных делах, видели ее в таких городах, как Нюрнберг, Вена, Прагаи Гутенберг. Она появляется в Польше. Она бывает в Баварии.