Кузнецов сдержанно пояснил: есть возможность восстановить завод Наркомата авиационной промышленности в Таганроге как базу морского самолетостроения.

— Я говорил с секретарем Красноярского крайкома ВКП(б) Аристовым, может ли он помочь перебазировать в Таганрог завод номер четыреста семьдесят семь. Он ответил, что поможет, если вы примете такое решение. Флот, товарищ Сталин, очень нуждается в гидросамолетах. А если учесть, что борьба с подводными лодками обострилась, летающие лодки могли бы сыграть в этом деле важную роль.

— Ну что ж, подготовьте документ в ГКО, — сказал Сталин. — Думаю, что члены Государственного Комитета Обороны поддержат вашу просьбу…

Адмирал флота Кузнецов стал все чаще заходить в Генштаб. Вчера, когда зашла речь о Балтийском флоте, генерал армии Антонов спросил:

— А что, Николай Герасимович, в Балтийское море вышла первая группа подводных лодок? Мне звонил адмирал Трибуц.

«Опять Трибуц вышел на Генштаб, минуя меня», — подумал Кузнецов, но Антонову ответил спокойно:

— Мне комфлот еще не докладывал. Но о том, что лодки готовятся к выходу в море, я знаю.

— Утром я был на докладе у Верховного, — продолжал Антонов, — и он заметил, что Балтийскому флоту надлежит мощными ударами уничтожать вражеские конвои. И я бы не хотел, чтобы на флоте были срывы. Обстановка с минами все еще остается сложной?

Кузнецов сказал, что корабли тралят фарватеры и другие районы, опасные для действий нашего флота. У Трибуца на этот счет достаточное количество тралов.

Антонов резюмировал: в ближайшее время удары Красной Армии в районе Прибалтики еще более возрастут; 24 июля возобновит наступление Ленинградский фронт; совместно с Третьим Прибалтийским фронтом он нанесет удары на территории Эстонии. Так что морякам-балтийцам придется нелегко, и пока есть время, важно все взвесить, все рассчитать. Слушая Антонова, Кузнецов мог бы с ним поспорить по тем вопросам, где дело касалось флота, но счел нужным пренебречь этим — не мелочи решают проблемы. Пока ничего серьезного первый заместитель начальника Генштаба в адрес флотских военачальников не высказал.

— Несомненно, у адмирала Трибуца есть свои проблемы, но он не из тех, кто отчаивается, — ответил Николай Герасимович. — И все же я поговорю с ним, Алексей Иннокентьевич. Что меня сейчас волнует? — Он пристально посмотрел на Антонова. — Ледоколы! Пора выводить их из Арктики. Верховный только вчера о них спрашивал.

— Головко в этом деле тертый калач, знает, что и когда выводить, — усмехнулся Антонов.

— Да, но по последним разведданным немцы бросили в Арктику немало подводных лодок, и, естественно, это меня волнует. Полечу завтра на Беломорскую военную флотилию и вместе с ее командующим адмиралом Пантелеевым все обговорю в деталях.

«Дуглас» приземлился на аэродроме в Архангельске. Небо хмурилось над летным полем, казалось, вот-вот брызнет дождь. Хмурое лицо было и у командующего флотилией вице-адмирала Пантелеева, когда он отдавал наркому рапорт; недавно он заменил на этом посту вице-адмирала Кучерова.

— Ну как, Юрий Александрович, привыкаешь? — спросил Николай Герасимович.

— Уже привык, товарищ нарком! — Пантелеев улыбнулся, отчего его лицо посветлело. — Конечно, служить тут тяжелее, не то что на Волге-матушке. Кроме мин, здесь еще бродят вражеские подводные лодки. Однако во всем этом я не вижу обмана чувств — я знал, куда шел.

— Ты как тот философ, говоришь про какие-то чувства, — усмехнулся Кузнецов. — У меня одно чувство — бить врага как можно сильнее! Тут уж надо держаться, крепко держаться, чтобы не сорваться со своего якоря. Ну а что волнует Военный совет и командующего флотилией? Я, когда сюда летел, все думал о вас, Юрий Александрович, беспокоюсь. В морях-то ледовитых, можно сказать, еще не бывали?

Пантелеев сообщил, что начали готовиться к операции по выводу из Арктики крупных ледоколов. Ближе к зиме они будут нужны в Архангельске.

— Когда начнется ледостав в Белом море, без ледоколов нам никак не обойтись, — пояснил Пантелеев.

— Охрану ледоколов продумали?

— Включим в эскорт пять-шесть эсминцев, пять тральщиков и столько же больших охотников.

— Не мало ли эсминцев? — спросил нарком. — Они быстроходны, маневренны при поиске подводных лодок, да и в атаке виртуозы. Добавьте еще эсминец… Где будете держать свой флаг?

— На лидере «Баку». — Пантелеев выпрямился, словно отдавал приказ. — Готовимся к операции тщательно. Вчера весь день занимался с акустиками. Хочу отобрать в поход самых опытных. Скоро в Карском море наступит полярная ночь, и не исключено, что немцы могут этим воспользоваться. И еще у меня одна задумка — не вести ледоколы по старому фарватеру. Я уверен, что там наверняка будут подводные лодки.

— В этом есть рациональное зерно, — согласился нарком.

Они сели в машину и направились в штаб флотилии. Николай Герасимович не имел привычки говорить в дороге, и в этот раз он этому не изменил. А когда прибыли на место, в кабинете Пантелеева снял шинель и коротко бросил:

— Собирай Военный совет, Юрий Александрович. У меня есть что вам сказать. Да, — спохватился он, когда командующий был уже у двери, — о тебе спрашивал товарищ Сталин. Я доложил ему все, что счел нужным. Верховного по-прежнему волнует Арктика. Так что бди! Терять суда, а тем паче ледоколы — дело рискованное.

Вице-адмирал Пантелеев ответил, что он приказал начальнику штаба флотилии усилить эскорт. Из моря Лаптевых на Диксон провести суда сложно. Кажется, все было сделано, однако немецкой лодке удалось торпедировать сторожевой корабль.

— Я приказал капитан-лейтенанту Лысову, командиру тральщика, обнаружить эту лодку и уничтожить ее, — продолжал Пантелеев. — Скажу вам честно, на успех я мало рассчитывал, ибо тральщик имел малый ход, не то что подводная лодка. Но мне надо было сберечь ледоколы! Но я был обманут, и от этого горько стало на душе. Та же лодка вскоре потопила и тральщик Лысова. Но немцы дорого заплатили за наши корабли — мы уничтожили две субмарины.

— Выходит, око за око? — качнул головой нарком.

Все, о чем шла речь на Военном совете, Кузнецов принял близко к сердцу, ибо по характеру и складу своей души он был сопричастен всему, что делалось на флотах и флотилиях. Что касается Пантелеева, то он относился к людям мыслящим, в чем нарком давно убедился: Юрий Александрович всегда стремился найти свое решение вопроса, сколь бы сложным он ни был, порой адмирала постигала неудача, но духом он не падал — на ошибках учатся!

— Товарищи, обстановка в Арктике ясна, — сказал нарком, подытоживая нелегкий разговор. — И я доволен, что члены Военного совета флотилии, командующий флотилией вполне сознают свою ответственность за судьбу каждого конвоя. Но сознавать — это полдела, надо обеспечить их безопасность! Я уже объяснил вам, почему Ставка постоянно следит за обстановкой в Арктике. Потому-то важно не оплошать. Еще адмирал Макаров говорил, что широта горизонта определяется высотой глаза наблюдателя. Да, широта горизонта… Без острого глаза ничего не сделаешь. Я хотел бы надеяться, чтобы среди вас не оказалось слепцов… — Николай Герасимович помолчал. — Но вам придется выполнить еще одно необычное для вас дело.