— Значит, Сталин согласился с вашим предложением? — спросил начальник Главпура ВМФ и сам же ответил: — А почему бы ему не согласиться? Ведь Левченко — боевой адмирал.

— Да, но мне нелегко было отстоять его кандидатуру. Странно то, что на моем представлении резолюцию наложил не Иосиф Виссарионович, а секретарь ЦК партии Маленков.

— Так это ясно, Николай Герасимович. Георгий Максимилианович в ЦК партии отвечает за кадры, и вождь не стал его подменять, хотя и дал согласие о назначении Гордея Ивановича…

Начальник квартирно-эксплуатационного управления ВМФ Скачко вошел к наркому в тот момент, когда Николай Герасимович разговаривал по телефону с заместителем Председателя ГКО Молотовым. Но к этому разговору Скачко имел прямое отношение.

— Да, Вячеслав Михайлович, я прошу лишь то, что до недавнего времени принадлежало Наркомату Военно-морского флота, и не больше. Это военно-морские учебные заведения, научно-исследовательские институты и учреждения флота. В сорок первом часть из них была эвакуирована в Москву, часть в другие города. Теперь они возвращаются в Ленинград, для них нужны помещения. — Голос у Кузнецова был твердый. — Сколько семей офицерского и вольнонаемного состава? Около двенадцати тысяч человек, и всем им нужны квартиры. Кроме того, будем открывать в Питере Нахимовское военно-морское училище на восемьсот человек для детей погибших моряков и сирот… Нет, пока со Ждановым я не говорил, а товарищу Сталину докладывал. Вы «за»? Спасибо, Вячеслав Михайлович. Да, я вас понял, так и буду действовать. У меня еще один вопрос, а точнее — жалоба…

В это время Скачко хотел уйти, но нарком жестом руки остановил его, кивнул на стул. Тот сел, а нарком продолжал:

— Еще в феврале я послал в ЦК партии на утверждение правительства план заказов наркомата на самолеты, резервные моторы к самолетам и реактивные установки на второй квартал сорок четвертого года. Кому послал? На имя Маленкова. Но что-то в ЦК молчат, и я боюсь, как бы не сорвался наш заказ. Очень прошу вас помочь нам…

Кузнецов положил трубку, вытер платком вспотевшее лицо.

— Слушаю вас!

Скачко хотел узнать, не решен ли вопрос с реэвакуацией в Ленинград высших военно-морских учебных заведений.

— Только сейчас я говорил об этом с Молотовым. Буду писать письмо Жданову.

— А если он откажет?

— Не откажет. Жданов — член Главного совета ВМФ и обязан нас поддерживать. Сегодня я пошлю ему документ. Когда вернусь из Крыма, этот вопрос решится.

В полдень Николай Герасимович прилетел в Севастополь. Встретил его адмирал Октябрьский, и они сразу же по прибытии в штаб флота сели за работу. Вскоре Кузнецова вызвала на связь Москва. Адмирал Степанов сообщил ему, что три часа назад началась крупная десантная операция союзников «Оверлорд»{Операция «Оверлорд» (второй фронт) — фронт вооруженной борьбы США и Великобритании против фашистской Германии в 1944–1945 гг. в Западной Европе; открыт 6 июня 1944 г. высадкой англо-американских экспедиционных сил на северо-западе Франции.}.

— Плохо слышу, но вас понял! — прокричал в трубку Николай Герасимович. — Прошу к моему возвращению подготовить все данные об операции союзников!

— Наконец-то союзнички открыли второй фронт, — усмехнулся Октябрьский, — хотя обещали это сделать еще в сорок втором, потом в сорок третьем. На Тегеранской конференции этот срок был перенесен на первое мая сорок четвертого. Да, союзнички, ничего не скажешь… А Микоян в Севастополь приедет? — вдруг спросил комфлот.

— Чуть позже. Мы хотели прибыть вместе, но Верховный дал ему какое-то задание…

Кузнецов вышел из машины и, щурясь от яркого света, направился к себе. Лето в Москве было в разгаре. Над столицей сияло солнце, его лучи дробились в стеклах домов, пробивались сквозь листву деревьев, что росли по обочинам дорог.

В кабинете было душно. Главком открыл окно и подошел к большой карте, на которой красной линией адмирал Степанов отмечал продвижение союзных войск в Нормандии. А вот и сам ВРИО начальника Главморштаба. Вошел веселый, энергичный, в отутюженной форме.

— Быстро продвигаются союзники? — спросил Николай Герасимович.

— Черепашьим шагом, — усмехнулся Степанов. — Мне говорил Антонов, что Сталин этим недоволен. Сил союзники накопили много, а темпы наступления резко снизились. Может быть, Черчилль снова саботирует это дело?

— Возможно, в чем-то хитрит, — согласился Кузнецов. — А вы документы по этой операции мне принесли?

— Вот они. — Степанов отдал папку. — Тут все, что вам надо.

— Садитесь, я хотя бы пробегу материал… Так, союзники высадились где-то между Каном и Кабуром, — неторопливо комментировал сводку нарком. — Ого, прежде чем высадить морской десант, они бросили на Нормандию три воздушно-десантные дивизии? Ничего себе…

В окно заглянуло солнце, нарком сощурил глаза. Он дочитал последний документ, положил все в папку и, глядя на Степанова, спросил:

— Что еще?

Степанов ответил, что ГКО принял решение о возвращении в Ленинград военно-морских учебных заведений.

— Этот документ подписал Молотов, так мне сказали в Генштабе. Я принесу его вам, как только он поступит в Главморштаб.

Кузнецов поручил Степанову связаться с адмиралом Трибуцем и передать ему, чтобы офицеры штаба флота и Политического управления приняли активное участие в этом деле. Надо также войти в контакт с местными властями, уточнить, хватит ли зданий, куда вернутся учебные заведения. Опять же, надо решить и квартирный вопрос. Преподаватели, строевые офицеры и другие должны иметь жилье.

Зазвонила «кремлевка». Николай Герасимович снял трубку и услышал голос Поскребышева:

— Николай Герасимович, рад приветствовать вас. Значит, вы вернулись из Севастополя?! Ясно, понял вас. Ну и как там, осталось хоть одно целое здание?

Нарком ответил, что Севастополь лежит в груде развалин, как огромная чайка с подбитым крылом. Но город живет, дышит. Причалы, куда в скором времени вернутся корабли, уже оборудованы.

— О кораблях спрашивал и Верховный, — прервал наркома Поскребышев. — Поэтому звоню вам. Когда прибыть? Сейчас, немедленно…

— Слышал? — спросил Кузнецов Степанова, положив трубку на аппарат. — Меня вызывает товарищ Сталин. — Он встал, взял со стола папку с документами.

Главком ВМФ прикрыл за собой массивную дверь. За столом сидели члены ГКО и Ставки. Сталин им о чем-то говорил. Увидев Кузнецова, он громко сказал:

— Доложите нам свои соображения по операции «Оверлорд». Товарищ Молотов сообщает, что это самая крупная в мире операция, так ли?

— Пожалуй, Вячеслав Михайлович прав, — улыбнулся Николай Герасимович. — Союзники собрали до трех миллионов человек, тысячи боевых кораблей и судов.

Сталин чему-то усмехнулся, разгладил пальцами усы.

— Не всегда количество боевых кораблей дает шансы на выигрыш, — произнес он. — Достаточно вспомнить нападение японцев на Перл-Харбор{Перл-Харбор (Пирл-Харбор) — бухта на южном берегу острова Оаху, крупная военная база США в Тихом океане. 7 декабря 1941 г. японская авиация нанесла по ней внезапный удар, потопив и сильно повредив 18 кораблей и уничтожив 219 самолетов Тихоокеанского флота США.}. Главком японского флота адмирал Ямамото внезапно нанес удар и уничтожил почти все крупные корабли американцев. Из восьми линкоров, стоявших в гавани, четыре были потоплены, четыре получили сильные повреждения.