— Спасибо, — отозвалась трубка. — Ты вот что, Николай Герасимович, приходи ко мне вечерком. Попьем чайку, я расскажу тебе, как мы штурмовали Севастополь, как били фрицев. Верунчик к твоему приходу испечет пирог. Ты же любишь сладкое…

— Хорошо, сегодня приду к вам. Взять наркомовскую?.. Есть и бутылка шампанского…

Поговорил Кузнецов с Василевским, и как-то легче стало на душе. Сидя за столом, он задумался. Ах да, надо переговорить с Носенко. На звонок ответил сам нарком судпрома.

— Иван Исидорович, добрый день, дружище! Я только что из Севастополя. Был на морском заводе у Сургучева. Надо решить ряд вопросов по заводу. Можно к тебе заскочить на часок?.. Нет-нет, только на часок. Я же знаю, что дел у тебя по самое горло…

— Вам звонил Анастас Иванович Микоян, — доложил наркому вице-адмирал Степанов, когда тот вернулся из Наркомата судпрома.

— Зачем — не сказал?

— Нет. Он просил вас позвонить ему, когда вернетесь в наркомат.

Кузнецов набрал по «кремлевке» номер заместителя Председателя СНК СССР.

— Анастас Иванович!.. Где я был? В Севастополе. Город страшно разрушен. Нелегко нам будет его восстанавливать. Нужны строительные материалы, техника. Тут уж будем просить вас помочь военным морякам… Да, я уже подписал приказ о назначении комиссии по разработке основных исходных данных на восстановление главной базы флота. Кто возглавит комиссию? Генерал Судьбин, начальник инженерного управления ВМФ… Хорошо, я готов с ним прибыть к вам, и мы решим, с чего начинать в Севастополе…

Кузнецов, положив трубку, взглянул на Степанова.

— У вас еще что?

— Вы просили дать справку о действиях Беломорской военной флотилии по обеспечению судоходства в Арктике. Она готова. — Степанов положил листок на стол. — И еще о Севастополе. Звонил комфлот адмирал Головко. На Северном флоте начался сбор средств на восстановление разрушенного Севастополя. Инициаторами выступили моряки-комсомольцы. Комфлот спрашивает, можно ли проводить такую кампанию?

— Скажи Арсению Григорьевичу, что нарком «за». Но чтобы никаких принуждений, ясно? Только добровольные пожертвования…

На другой день Кузнецов был в Ставке, и там его увидел Микоян. Естественно, он завел разговор о Севастополе.

— Товарищ Сталин одобрил все наши задумки, а также распорядился, чтобы вы снова побывали в Севастополе, обсудили на Военном совете флота все назревшие проблемы, — сказал Анастас Иванович. — Возможно, вместе поедем туда. Вы не против? — Микоян мягко улыбнулся в усы.

— Это было бы как нельзя лучше, — одобрил Кузнецов. — С вами, Анастас Иванович, как-то проще решать самые сложные проблемы. Я еще не забыл, как в прошлом году вы помогли Северному флоту с доставкой леса.

— Было такое, — усмехнулся Микоян.

Лег отдыхать Николай Герасимович поздно ночью, но на рассвете проснулся. Голова раскалывалась на части, в горле першило. Неужели простыл? Взял термометр, проверил. Так и есть — высокая температура. Участился пульс. «Надо посоветоваться с медиками», — решил он и стал одеваться. Принял душ, позавтракал и поспешил в наркомат. Начальник медико-санитарного управления ВМФ генерал Андреев был на месте.

— Простуда! — веско сказал он. — Надо полежать дома два-три дня. Жар, температура, сердечко скачет. Зачем рисковать?

— Я снова лечу в Севастополь, — возразил Николай Герасимович, застегивая рукава рубашки.

— Категорически возражаю! — заупрямился генерал Андреев. — Это опасно. Вы сказали, что едете с Микояном, ему и пожалуюсь.

— Ладно, Федор Федорович, уговорили, — улыбнулся нарком. — Значит, три дня полежать? Ослушаться вас никак не могу, — иронически добавил Николай Герасимович. — Вы еще в сороковом году стали доктором медицинских наук, вы хирург, знаете, что у человека отрезать… В сорок первом году я допустил большую ошибку в отношении вас…

— Какую ошибку? — удивленно вскинул брови генерал.

— Кто разрешил вам участвовать в Керченско-Феодосийской операции? Я, нарком ВМФ! А пускать вас в пекло не следовало. А вдруг вас шарахнула бы пуля или осколок, что тогда?

— Что было, то было, — улыбнулся Андреев. — Кажется, это было мое боевое крещение…

Пробыл дома Николай Герасимович два дня. Кто был рад, что он не ушел на службу, так это дети, особенно младший Коля. Он носился по комнатам со своими игрушками, брал в руки то самолет и имитировал полет, что-то журча себе под нос, то макет корабля, потом схватил игрушечный танк «Т-34».

— Ты что, сынок, хочешь стать танкистом? — спросил его отец.

— Нет, папка, я буду моряком! — весело защебетал малыш. — Мне дадут кортик, такой, как у тебя, морские часы и морской бинокль. А если стану адмиралом, у меня будет свой катер, белый как чайка! А что есть у танкиста? Один шлем на голове…

Жена засмеялась, взяла на кухне плитку шоколада и отломила кусок сыну.

— Съешь, Коля, а то все бегаешь и силы теряешь. Папка принесет нам еще шоколаду.

— А где Виктор? — спросил Николай Герасимович.

— Еще не пришел из школы.

Кто-то постучал в дверь. Вера Николаевна открыла. Это был генерал Андреев.

— Можно мне увидеть больного? — спросил он, весело улыбаясь и щуря глаза. — А вы все такая же красивая, Вера Николаевна. И, слава богу, не болеете. А мы, мужики, люди слабые и любую боль переносим тяжелее, чем женщины.

— Не скажите, Федор Федорович, смотря какая боль, иная и нас, женщин, ломает, — улыбнулась и хозяйка. Она провела гостя в комнату, где лежал муж. — Коля, это к тебе.

— Ну, здравствуйте, товарищ больной, — изрек генерал и сел рядом с диваном. Николай Герасимович хотел встать, но Андреев поднял руку. — Пожалуйста, лежите. Как самочувствие? Не тошнит?

— Все хорошо, Федор Федорович, завтра могу лететь в Крым.

Генерал послушал его, измерил давление, температуру и изрек:

— Полежите еще денек, а уж потом, если самочувствие не ухудшится, можно и ехать. Там у вас срочные дела?

— Очень даже срочные, Федор Федорович. Микояна и меня туда посылает товарищ Сталин.

— Я в курсе, Николай Герасимович. Вчера мне звонил Микоян, и мы о вас говорили. Ну ладно, если вопросов нет, я пойду. — Он встал, положил приборы в портфель.

— Спасибо, что зашли, Федор Федорович.

— Это мой долг, моя работа. — И он, распрощавшись, вышел из комнаты. У двери, прежде чем выйти, негромко сказал хозяйке: — На ночь дайте ему горячего молока с медом, а на грудь поставьте горчичники. У вас все это есть, Вера Николаевна? А то я могу дать задание своим подчиненным…

— Нет-нет, — торопливо прервала она его, — у нас все есть…

На следующее утро Кузнецов вышел на службу и первым принял генерала Рогова.

— У меня новость, Иван Васильевич, — улыбнулся Николай Герасимович. — Вице-адмирал Левченко назначен моим заместителем, так что можешь его поздравить.