кабинет. Давей сидел за столом, сосредоточенно что-то записывая, Адена ещё не было.

— Здравствуй! — начала я, обходя стол по кругу и отодвигая его бумажки в сторону, не заметив, что он мне даже не ответил: — Вижу по угрюмому лицу, что ты сегодня ещё не завтракал!

Развязала узелок и выудила на свет до сих пор тёплый пирог, к нему свежие овощи и кувшин с фруктовым отваром.

Дав на меня даже не взглянул, буркнув себе под нос:

— Благодарю, я не голоден, — и снова уткнулся в свою документацию.

Такой прохладный приём меня немного обидел. Я так старалась его порадовать, а взамен получила полное равнодушие. Но обижаться я не спешила.

— Что-то случилось? — спросила встревоженно, пытаясь заглянуть в глаза, почти улёгшись на его бумаги.

— Ничего не случилось, — ответил он ещё холоднее и добавил с раздражением: — Прости, ты мешаешь мне работать.

Меня словно ледяной водой окатили. Как такое поведение понимать? Что-то явно произошло, но он не хочет со мной делиться? Или?..

— Дав? — остановила его требовательно, положив руку на документ и не давая ему писать.

Он, наконец, поднял голову и посмотрел мне в глаза. Лучше бы он этого не делал. От его безучастного взгляда сделалось нехорошо.

— Что произошло? — еле произнесла, боясь сказать лишнего. Внутри всё сжалось. Обняла себя за плечи, спасаясь от озноба.

Он смотрел отрешённо, как будто не видел, а у меня в душе возродилось и начало разрастаться отчаяние.

«Неужели, опять всё было обманом? Опять он мной играл? Нет, этого не может быть… Человек так не может врать…Он не может быть так жесток?»

Я попятилась от стола, глаза начали наполняться слезами сами собой. В этот момент он поднял голову.

«Не хочу вновь это испытать!» — бросилась к двери, но успела лишь взяться за ручку, как сзади прогремело:

— Стоять!

Так и замерла, как пойманный зверёк, борясь со слезами, не в силах к нему повернуться.

— Иди сюда! — проговорил он мягче, но я не сдвинулась с места.

Послышался шорох, в ту же секунду Дав обхватил меня сзади и сжал в крепких объятиях.

— Прости! — вздохнул он тяжело. — Я не должен был… Ты всё неправильно поняла! Никогда, слышишь, никогда больше не сомневайся во мне!

«Он всё-таки умеет читать мысли» — начала я немного успокаиваться.

— Я — сделал паузу Его Сиятельство и, набрав побольше воздуха, продолжил:

— Приревновал, как последний идиот. Вчера видел тебя с тем мужчиной… А ты сегодня приходишь, такая красивая, такая счастливая…

— Что? — я развернулась в его руках, окрылённая словами герцога и спросила удивлённо: — С каким мужчиной?

О Цыгане в этот момент совершенно забыла, потому моё изумление было искренним.

— Смуглый такой, на цыгана похож, — теперь уже с нежностью в глазах произнёс Давей.

— Аааа, — вернулась я на грешную землю с облаков, и стало стыдно. Как теперь объяснить ему то странное свидание? В моём случае — правда будет самое лучшее.

— Понимаешь, — протянула смущённо. — Он из воровской братии. Я не хотела, чтобы ты о нём знал.

— Поздно! — отрезал Его Сиятельство. — Теперь я знаю о нём всё от и до. И, кстати, то дело, об ограблении в одну ночь нескольких домов, оно раскрыто.

Теперь меня кинуло в жар. Получается, Цыгана поймали практически из-за меня.

— И что будет? — пропищала глухо, спрятав лицо у него на груди.

— Сядет надолго, — ответил Дав, при этом успокаивающе гладя меня по спине. — Правда, если суд примет во внимание чистосердечное признание и возврат всего наворованного, срок, думаю, уменьшат.

— Мы слишком разные, — произнесла тихо, начиная выпутываться из его рук.

Чтобы быть вместе, кому-то одному придётся оставить своё дело. И я уже готова была бросить воровской путь, как что-то внутри взбунтовалось.

Почему именно женщина должна идти на уступки, а он как жил, так и продолжит.

— Поэтому мы и встретились, — прижал меня крепче к себе герцог.

— Да, — подтвердила я, но продолжила гнуть своё, подняв голову и заглядывая ему в глаза: — И это было сумасшествие, только пропасть между нами намного больше, чем кажется. Ты ведь никогда не позволишь, чтобы твоя жена оставалась воровкой?

Можно было и не задавать подобного вопроса, ответ я хорошо знала и так, да и сама уже смирилась с этим. Даже без сожаления оставлю свою преступную профессию. В последнее время всё внутри меня протестует против неё.

Но моя природная вредность не давала мне вот так просто пойти на уступки. Может слишком долго я его ждала и слишком тяжело мне это счастье досталось. Хотелось, чтобы и Его Сиятельство сделал что-нибудь такое, идущее против его правил и принципов. Или я многого хочу?

Некоторое время он молчал, не размыкая объятий.

— Нет! — выдал твёрдо, но заходившие желваки на скулах подсказывали, что он не так спокоен, как хочет казаться. — Но я предложу тебе альтернативу.

Он улыбнулся, в ответ на моё заинтересованное лицо.

— Твоя страсть по приключениям и авантюрам будет удовлетворена полностью на службе Тайной канцелярии.

— Что? — я открыла рот от удивления. — Я думала, ты шантажировал меня этой работой, чтобы помириться.

— Да, — подтвердил этот коварный тип мои догадки. — Сначала так и было, но после, немного поразмыслив, я пришёл к выводу, что ты будешь очень полезной в непростом деле сыска. Твоё знание многих вещей и хитростей преступного мира и удивительная способность перевоплощения — просто необходимы на службе Тайной канцелярии.

— Хм… — я закусила губу.

«Вот ведь мошенник, он всё уже, оказывается, продумал!» — хотя его план был мне по душе, я даже ощутила некий восторг, пробежавшийся по телу толпой мурашек, но сдаваться не собиралась.

— А ты не боишься, что мне придётся встречаться с разными подозрительными элементами во время своей работы?

Я намекала на его несправедливую ревность к Цыгану, которая стоила мне нескольких минут стресса и утраченных нервов.

— Не боюсь, — шепнул он на ушко, обдав шею горячим дыханием и пообещал томно: — Я буду всё время рядом!

А когда его губы прикоснулись к мочке, дыхание сбилось, и я забыла, что ещё хотела сказать, протестуя против несправедливости: я не маленькая и могу работать одна, не надо меня так опекать, это сродни контролю.

Но я естественно ничего этого не произнесла, потому что в следующее мгновение все мысли выветрились из моей сумасбродной головы.

Одними словами Давей не ограничился, а принялся подкреплять их действием. Накрыл мои губы поцелуем, и весь мир закружился в безумном танце. Моё тело откликнулось острым желанием. Я прижалась к нему всем естеством и со стоном ответила на поцелуй.

Не