Примечание: В районах, указанных в этом пункте, теперь же допускается организация охраны из русских вооруженных военных судов, базирующихся на Владивосток, с ведома японского морского командования и в мере действительной потребности.

3. При выходе русских военных судов в плавание из Владивостокского порта на срок свыше одних суток русские морские власти ставят об этом заблаговременно в известность японское морское командование во Владивостоке с указанием цели плавания и маршрута».

Принятые условия протокола, кроме морального ущемления, создавали и целый ряд практических затруднений, вызывали всевозможные трения и даже конфликты, разрешению которых очень часто помогали исключительно личные доброжелательные отношения между командованиями.

За время революции чрезвычайно ослабла охрана наших территориальных вод, следствием чего явилось огромное хищничество на всем нашем богатом рыбой побережье. Для прекращения хищничества требовалось наличие и своевременное появление наших вооруженных судов в угрожаемых пунктах – это в значительной степени затруднялось придирчивостью и волокитой японских морских властей, соотечественники которых тоже пользовались слабостью охраны русского тихоокеанского побережья.

Постоянные перевороты, смена властей, а теперь и вмешательство японцев чрезвычайно расшатали «службу связи Тихого океана», ослабили работу Дирекции моряков и лоций. Недостаток средств тормозил работу морской обсерватории, начались заминки с работой военного порта.

Особую заботу вызывал вопрос о состоянии флотилии на реках Амурского бассейна, созданной еще в 1907 году. 18 канонерских лодок и 10 разведывательных катеров Амурской флотилии были захвачены японцами в период 4–6 апреля вместе со всеми мастерскими и плавучими средствами Хабаровской базы, 6 канонерских лодок и 8 пароходов, из которых четыре, принадлежащие частным владельцам, отняты были на Шилке у партизан. Японцы использовали их как свои суда.

Между тем, при крайне слабом состоянии Амурской железной дороги, амурский водный путь приобрел особое значение.

Затем пропуск в реку Сунгари китайских канонерок и транспорта, а теперь и своеволие японцев являлись прецедентом для появления в Амурском бассейне и других иностранных судов, убивающих идею русского флота и обеспечивающих нерегулированное русской властью проникновение иностранцев в глубь Восточной Сибири до Байкала включительно.

Все эти вопросы обрушились на меня в минуту наибольшей расшатанности власти и назревающего экономического кризиса.

Великодержавный размах, вызывавший огромные расходы, принятый на Дальнем Востоке в довоенное, а затем и дореволюционное время, совершенно не укладывался в рамки областного правительства и в его почти бездоходный бюджет.

Возникал вопрос о положении Владивостока как крепости и базы флота в дальневосточных водах. И крепость, и флот располагали огромным и многоценным имуществом, охранение которого и поддержание в порядке всех сооружений требовало расходов совершенно непосильных для бюджета края.

Могло ли Временное областное правительство решать эти вопросы в смысле «быть или не быть» крепости и флоту за всю Россию? Конечно нет. Что же оставалось делать?

Мною были выдвинуты положения, что идея крепости в лице ее коменданта и флота – в виде хотя бы одного боевого корабля под русским военным флагом – должна быть сохранена во что бы то ни стало. Кроме того, считалось необходимым иметь достаточное количество военных судов для связи и охраны побережья, – это попутно предоставляло возможность сохранить столь ценные, ввиду трудности подготовки, кадры моряков. Для пополнения этих кадров создавалась особая морская школа (классы).

Богатое оборудование порта окупало себя с избытком и могло быть сохранено почти в полном объеме, тем более что в портовых средствах нуждались и многочисленные военные иностранные суда, станционирующие во Владивостоке, и все прибывающие в порт, тогда еще в значительном числе, коммерческие корабли.

Во всем остальном намечалась самая жесткая экономия, сокращение, свертывание, консервация, долговременный ремонт и упразднение.

Немало забот доставлял ведомству и богато оборудованный Дальневосточный казенный механический и судостроительный завод. Он, как и великолепный Хабаровский арсенал, жил исключительно казенными заказами армии и флота. С уничтожением того и другого положение заводов с их многочисленным рабочим составом сделалось крайне тяжелым, требующим огромных, почти непроизводительных затрат для казны.

Переход на частное производство, при крайней ограниченности спроса в краевом масштабе и при жестокой заграничной конкуренции, не сулил особых надежд. В виде опыта и завод, и арсенал пришлось передать: первый – управлению делами промышленности и второй – ведомству путей сообщения. Но и это, конечно, немногим изменило дело. Стесненное положение завода и арсенала использовали только большевики, очень быстро распространившие свое влияние на их рабочую среду.

При всей трудности положения военно-морского ведомства все же необходимо было энергично приступить к залечиванию ран, нанесенных выступлением японцев.

Наиболее прочные из войсковых частей, успевшие продвинуться за Амур, переформировывались там распоряжением местных властей: это зарождалось местное ядро скрытой пока Красной армии.

В южной части Приморья и, главным образом, в районе Владивостока пришлось сосредоточить главное внимание на милиции и особенно на ее резерве. Общее число этой скрытой военной силы правительства определялось в 4500 человек.

Вне запретной зоны намечалось создание особых кадров: в Анучино – в виде особой бригады из всех родов войск и особого батальона в селе Ракитном, недалеко от Имана.

Для сохранения Спасской авиационной школы с ее огромным и ценным имуществом школа была объявлена подсобным средством Управления внутренними делами для целей аэросвязи и аэротранспорта. Были намечены рейсы:

1-я очередь – Владивосток – Никольск – Спасск и Владивосток – Никольск – Пограничная;

2-я очередь – Владивосток – Пограничная – Харбин и Владивосток – Спасск – Хабаровск.

Ни денежных, ни технических средств для выполнения этих задач, конечно, не было. Школа, переведенная на хозяйственный расчет, с трудом обслуживала самое себя и возможность практических полетов для подготовки кадра летчиков. Это был естественный выход для сохранения школы.

Началась упорная борьба за возвращение захваченных японцами зданий, складов, ценностей и пр.

Все эти начинания вызвали сильную подозрительность японцев, подогреваемых правой печатью, начавшей определенную травлю и против меня.

Сторонними негласными распоряжениями всячески тормозилась работа на местах, задерживалась доставка продовольствия и снаряжения, особенно в Анучино, где начало заметно усиливаться влияние большевиков.

Части, долго бродившие по сопкам, обносившиеся, временами голодавшие, совершенно незнакомые с истинными условиями, создавшимися во Владивостоке, естественно, озлоблялись, и это озлобление всецело направлялось в сторону Владивостока. В области опять начали приобретать влияние руководимые большевиками военно-революционные организации, заслонившие собою, благодаря слабой связи Владивостока с местами, и центральную военную власть, и само Временное правительство.