Ольга сослалась на усталость и, желая укрыться от радостного щебетания матери, заперлась в ванной.

— Я хотел бы, чтобы ты присутствовала на корпоративе в честь Дня рождения Лаборатории Королева. Хоть ты и не сотрудница корпорации, ты все же год работала на одной из станций. Ты можешь сделать это для меня?

— Да.

— Машина подъедет к шести.

Ольга и так планировала поехать, но на своей машине. То, что она собиралась сказать Михаилу, но так и не смогла после разговора на Эйфелевой башне, должно быть сказано. И другого случая, она надеялась, не представится.

Михаил приехал в офис в начале пятого. Он чувствовал себя разбитым и больным. Место Людмилы пустовало. Набрав HR-директора, он вспомнил и что сегодня воскресенье, и что она уволилась.

— У меня нет секретаря, — сказал он.

— Вы никого не выбрали. Сегодня работает одна из ночных девочек, она сидит внизу. Завтра будет новый дневной секретарь.

— Хорошо. Петра рассчитали? Все формальности улажены?

— Да, в пятницу был последний рабочий день.

— Хорошо. Вы пришлете списки?

— Я сейчас поднимусь к вам со списками и все расскажу.

— Хорошо…  — Михаил притронулся ко лбу и с неохотой добавил: — захватите что-нибудь от головы и жаропонижающее…

— Хорошо, Михаил.

Выведя картинку на экран перед собой, президент просмотрел невидящим взглядом корреспонденцию, на мелькающие извещения об отчетах, извещения о новых трансляциях и решил сходить в коридор за кофе из аппарата, стоящего между лифтом и столом охраны. Эйчар застала его в замешательстве: в аппарате не было чашечек.

— Идите в кабинет, я сейчас подойду.

Усмехнувшись заботливому приказу женщины, Михаил вернулся к себе. Эйчар зашла в кабинет Марка, но ввиду выходного дня там никого не оказалось. Тогда она зашла к секретарю Джоффри, забежавшей положить вещи, и попросила приготовить кофе и стакан воды. В кабинете Михаила она присела на место, которое обычно занимала на совете директоров и кратко рассказала о предстоящем корпоративе:

— В шесть официальная часть. Вы произнесете речь. Потом вручите документы на спецподарки за выслугу лет — это список один, и за заслуги — это список два. Потом фуршет и развлекательная часть, потом как обычно.

— Спасибо за краткость, — усмехнулся Михаил.

— Маша сейчас принесет кофе и воду, держите, — женщина достала из кармана пиджака блистер с капсулой и подошла к столу.

— Спасибо.

— Что-нибудь еще?

— Не сейчас.

Эйчар уже подошла к двери, когда Михаил все же поинтересовался:

— Как Петр?

— Мы не говорили.

Набрав Васю, Михаил поинтересовался:

— Ты знаешь в лицо Александра?

— Какого Александра?

— Живой проект. Он работал на семнадцатом несколько лет. Финансовый планировщик вроде, спроси у Лемитова, он им рулил.

— Да, я видел его файл.

— Найди кого-нибудь из СБ, кто видел его лично и уверен, что узнает. Спроси ребят, работавших со мной раньше, они видели его не так давно. Липу попросите предупредить, что ли. А, Олег его видел! В общем, когда Александр появится, прикажи свободно пропустить, но без моей команды не выпускать. И если он соберется уйти раньше, чем мы поговорим, проводите его в тихое спокойное место. В прямом смысле. Вежливо.

— Хорошо, Михаил Юрьевич.

— За Ольгой Петровной машина выехала?

— Да.

— А за Ларисой Сергеевной?

— Конечно, Михаил Юрьевич.

— Позвоните мне, когда она подъедет.

— Сделаю.

— Все.

Лариса Сергеевна подъехала к шести. Встретив мать в вестибюле, Михаил проводил ее в зал, где планировалась официальная часть. Он пытался улыбаться, но беспокойный взгляд матери известил президента, что выглядит он хреново. Впрочем, в последние месяцы это уже стало привычным. Поднявшись на собранную по случаю сцену, Михаил обежал зал взглядом. Помещение не было рассчитано на такое количество человек, зад был набит битком. Отметив нескольких руководителей проектов, управляющих станциями и офисами, Гила с Катькой, своих директоров и прочие знакомые лица, Михаил остановил взгляд на Анне Гороян. Она стояла у стены довольно далеко в кучке других сейлзов с седьмого, недалеко от Семена и Роберта. Когда кто-то перед ней сдвинулся ближе к стене, девушка скрылась за более высокими фигурами.

Михаил приподнял подбородок, и в зале стало тихо. HR осталась стоять чуть позади.

— То, что мы набились в этот зал как сельдь в бочку — единственная не решаемая проблема уходящего года, — начал Михаил и увидел первые улыбки. — Все остальное — решаемо. А все что решаемо, называется задачами. И в этом году у нас прибавилось задач, для решения которых понадобятся и силы и смелость и время. Я имел повод опасаться, что половина из вас сбежит из Live Project Incorporated после гибели Океана-3. Конечно, глупо было бы сбегать до сегодняшнего корпоратива, ведь столько вкусного было бы упущено! Но в любом случае я рад видеть вас всех сегодня здесь. И тех, кто не поместился и слушает меня из вестибюля, я тоже рад видеть, — Михаил сделал паузу, чтобы утихли смешки и продолжил. — И надеюсь, вы так же рады видеть меня, — снова пришлось сделать паузу.

Михаила бил озноб. Он чувствовал, как холодит лоб, но сдержался, чтобы не вытереть испарину.

— Сегодня Лаборатории Королева, существуй она в первоначальном виде, исполнилось бы сорок лет. Считается, что в этом возрасте наступает вторая молодость, переосмысление, и некоторые шутят, что именно в этом возрасте уже зрелые люди начинают творить не менее зрелые глупости. Я нахожу, что для таких дел у нашего холдинга самый подходящий президент!

Когда зал отсмеялся, Михаил скосил взгляд к спискам и переместил их под прямой взгляд.

— Вы узнаете о маленьких и больших победах всех направлений деятельности из корпоративных новостей. В этом году их было не меньше, чем обычно. О потерях мы говорить не любим, но и их не скрываем. Но гибель Океана-3 — это не потеря. Это трагедия, омраченная не столько причинами, послужившими затоплению станции, не столько финансовыми потерями, сколь восемью человеческими жизнями, которые станция унесла на дно Индийского океана вместе с собой. И я вспоминаю об этом сейчас для того, чтобы исправить допущенную ошибку.

В тот день я сказал вам, что не веду переговоров с террористами, и что пойму ваш уход, потому что LPI — это моя жизнь, не ваша. Я хочу признаться — я был неправ. Для тех восьми человек LPI стоила жизни. И могу предполагать и надеяться, что в каждой из компаний, составляющих холдинг, найдутся люди, солидарные со мной, и LPI — важная часть их жизни тоже. И ради этих жизней, терять которые я больше не намерен, я буду вести переговоры с кем угодно, хоть с самим дьяволом. Потому что вы и есть — душа и тело корпорации, только вы! Без вас ее не было бы, нет, и не будет. И дороже, важнее и ценнее здесь ничего нет!