– У меня есть двоюродный брат по имени Саррик… – задумчиво произнес я, но затем покачал головой. – Значит, именно Саррика я увидел на стенах домов Харас-Гулгота. Какой-то человек – полагаю, Релос Вар – увел одного из Восьми подальше от остальных и провел некий ритуал. А вскоре после этого начался хаос, и Саррик превратился в черный силуэт. Значит, моргаджи рассказывают о том, как Саррик стал Вол-Каротом?

– Да.

– Ладно, но почему Саррик? Я думал, что Релос Вар солгал насчет той истории. А вы все вели себя так, словно он вас предал и убил вашего любимого щеночка. Вероятно, этим щеночком и был Саррик: храбрый, верный, не слишком умный. Я видел, как переглядывались Тиа и Релос Вар. Вы все его знали. Он мог заманить любого из вас. Почему он выбрал Саррика?

– Кирин… – Она пыталась меня успокоить, но в ее голосе слышался легкий упрек.

– Нет. Я должен знать.

– Разве это не очевидно? Когда Релос Вар изобрел ритуал для создания Восьми Богов, он решил, что одним из них станет он сам. Когда этого не произошло, мы думали, что он смирится с этим. Мы – все мы – ошибались. – Она помолчала. – Саррика он выбрал потому, что им владела идеальная пошлая страсть: ревность. Саррик был его младшим братом.

Далеко же ты забрел, братишка, сказал Релос Вар.

Зря вы его вернули. Это жестоко.

Должно быть, она почувствовала, как напряглось мое тело.

– Он назвал тебя братом?

– А ты собиралась об этом умолчать? – Я отстранился от нее и ударил по матрасу из тростника кулаками. – Видишь? Вот почему мы друг другу не доверяем. Ты что, шутишь? Он ненавидит меня, потому что в прошлой жизни я был его братом и он меня убил?

Когда я откинулся назад, ожерелье с гаэшем осталось у нее в руках. Но не только оно: она также держала ожерелье, которое я не видел уже несколько лет. Ожерелье со «слезами звезд». Внезапно у меня пересохло во рту. Она уложила украшения на ладони.

– Ты что, не слышишь меня? Если бы он убил тебя, я бы могла все исправить. Нет, он сделал кое-что похуже. – Таэна покачала головой. – Вар любит утверждать, что он это сделал не нарочно, но я никогда ему не верила. Он завидовал тебе так, как реки завидуют морю. Поначалу мы решили, что он тебя убил. И только после того, как Вол-Карот выследил нас, одного за другим, только тогда мы поняли, что произошло.

– И что же произошло? – прошептал я.

– Релос Вар не уничтожил тебя, а изменил. И монстру, которого он создал из твоего тела, Вол-Кароту, не нужно нас убивать. Он мог кормиться – вечно кормиться – нашей энергией и тем самым пожирать те стихии, которые дают нам силу. Рано или поздно он, конечно, уничтожил бы мир, но… он начал с Саррика, который повелевал солнцем, а у солнца много энергии. Когда Вол-Карот выходит на свободу, он питается. Из-за него наше солнце уже раздулось и покраснело, постарело значительно сильнее, чем должно было, но он еще нескоро с ним покончит. Солнце и звезды еще существуют, а это значит, что на самом деле ты не мертв. Твоя душа все еще была там, в темнице украденного у тебя тела. И никто из нас не посмел бросить вызов Вол-Кароту и освободить тебя.

Что меня убивало – прости за каламбур – так это то, что каждое слово казалось правдой, и частицы головоломки складывались так ловко. Я гнал от себя мысли о том, как это – оказаться в подобной темнице, в теле, которое полностью, абсолютно находится под чьим-то контролем? Как можно пробыть в таком состоянии сотни, тысячи лет, пока холодный поток времени перемалывает твой разум? Как в таких условиях можно сохранить рассудок?

– Ну, должно быть, кто-то все-таки это сделал, – сказал я. – Иначе меня бы здесь не было.

Она улыбнулась.

– Когда император Атрин Кандор отправился в поход против ванэ Манола и тем самым погубил большинство мужчин Хорвеша, его жена Элана решила сама посетить Пустошь и провести переговоры с Сухими Матерями. Ей лишь отчасти удалось заключить мир с моргаджами, но она действительно освободила твою душу, хотя этого никто не ожидал.

– Погоди… Элана Миллигрест? Элана, дочь Дока?

Таэна сухо улыбнулась.

– Она самая.

– Надеюсь, ты ее поблагодарила.

– Ну конечно, – сказала Таэна. – А затем я сделала то же, что и любой хороший военачальник, который ведет бесконечную войну с невероятно сильным врагом. Я отправила ее обратно на фронт.

Я обдумал ее слова.

– И так же ты поступила со мной?

– Да. Можешь утешать себя мыслью о том, что ты вызвался добровольцем, – ответила она.

Я вздохнул.

– Да, наверное, так и было. – Я потянул себя за прядь волос. – Но я должен задать тебе один вопрос…

– Да? – Таэна сдвинула брови; видимо, ее терпение уже было на исходе.

– Ты бы вернула Тьенцо в мир живых, если бы не произошел весь этот ужас? Ты лгала, когда сказала, что она не прошла испытание?

Этого вопроса она не ожидала. В ее глазах снова вспыхнул веселый огонек.

– Я хотела увидеть, как она отреагирует на мысль о том, что ее судили и признали недостойной. В этом и заключалось испытание. Даже в самый тяжелый час она помнила, зачем оказалась в загробном мире.

– То есть ты солгала.

– Да. – Таэна помахала рукой, в которой держала ожерелья. – Я солгала. Со мной это бывает. Я лгу, а иногда отправляю неподготовленных детишек сражаться с демонами. Этот мир не идеален.

Ее движение напомнило мне о том, что она держит в руке. Я не мог отвести глаз от своего гаэша, от «слез звезд». Она заметила мой взгляд и ласково улыбнулась мне. Затем она…

Знаешь что? Ладно. Я расскажу. Но только потому, что знаю – от тебя все равно это не спрячешь.

В общем, она взяла одно ожерелье в левую руку, а второе оставила в правой. Ожерелье с ястребом засветилось – сначала приглушенно, но затем все сильнее и ярче. Сияние текло с пальцев Таэны и собиралось в ее левой ладони, словно свет сотни пойманных светлячков. Затем сияющий шар упал с серебряной цепочки, полетел к ожерелью из «слез звезд» и погрузился в алмазы, заставив их сверкать еще сильнее. Таэна застегнула ожерелье на моей шее и поцеловала меня в щеку. Я почувствовал холодок, который напомнил мне о гробницах и старых могилах[114].

– Почему? – Закончить вопрос я уже не мог.

– Гаэши рабовладельцев – грубые, примитивные вещи, и опытные люди легко их распознают. Будет лучше, если твой гаэш будет заключен в такой вещи, в ценности которой усомниться невозможно. Никто не станет задумываться, почему ты так трепетно к нему относишься, а жадность помешает людям его уничтожить. Это ожерелье стоит целого королевства. Оно отлично тебе подходит.